Я снова и снова хотел перестать плакать, но не мог. Ведь в общем-то я был, как Робинзон Крузо. Он тоже стрелял, когда дикари хотели съесть взятого в плен Пятницу.
Потом я сварил им рис и открыл последнюю банку консервированного молока. Фреди дважды менял Хенрику повязку, и они о чем-то шептались. Время от времени поглядывали на меня. Может, Фреди просил его переубедить меня.
Я показал Фреди мой склад наверху, и он проспал там весь день. Я был с Хенриком. Мы разговаривали. Я очень жалел, что не взял в бункере шахматы. Мы сделали из картона шашечную доску и играли, передвигая монеты и кусочки дерева. Иногда я даже побеждал. Может, он специально поддавался, а может, я и вправду побеждал.
Вечером Фреди ушел. Пожал Хенрику руку. Я тоже хотел пожать ему руку, но он обнял меня и крепко поцеловал. В руках он держал узел с немецкой формой, каску напялил на голову. Он улыбнулся мне и отдал честь, как настоящий солдат. Потом спустился вниз и скрылся в темноте. Только слышались его шаги, пока звук их совсем не смолк.
Всю эту ночь, просыпаясь от стонов Хенрика, я прислушивался к далеким выстрелам. Думал, может, это стреляет Фреди. И молился за него.
Я проснулся на рассвете из-за стонов Хенрика. Он чувствовал себя очень плохо. Весь горел. И был мокрый от пота. Ясно было, что он не может двинуться с места. С трудом говорил. Пытался успокоить меня. Я дал ему воды. Он не мог пить. Я поил его из ложечки, очень медленно, как дают воду младенцу. Я подумал, что он умирает, и решил позвать врача. Я знал одного врача, но он меня не знал. И тогда я напомнил Хенрику про путь через стену, который он знал. Это было недалеко. Угол моей улицы и улицы Пекарей. Он говорил очень медленно. Чтобы я понял, или, может, он не мог говорить быстрее. Я намочил полотенце и положил на его лоб. Ему немного полегчало. Мама всегда клала мне на лоб мокрое полотенце, когда у меня была температура.
— Улица Пекарей, 32, — шептал он.
Я сел возле вентиляционного окна и стал смотреть, как приходят и уходят люди на той стороне. Дети еще не шли в школу. Но великовозрастный хулиган уже крутился возле дома и ждал очередную жертву. Маленькая девочка еще не вышла. Он мог только привязаться к женщине, которая вытряхивала одеяла и ковры. Он крикнул ей: — Пани, у вас упала подушка!
Она продолжала работать. Он расстроился. Неужели он такой дурак, думал, что она сразу побежит вниз? Наверно. Вышел полицейский и погрозил ему кулаком. Все его знали. Тогда он швырнул камень в пробегавшую собаку. Та завизжала. Жена врача высунулась в окно и начала стыдить его. Потом выскочила его тетка и заорала: