Во всех этих учениях основы античного мировоззрения оказались подорванными. Последняя попытка спасти черты этого мировоззрения была сделана философом Плотином в середине III в. Его система легла в основу построений школы неоплатоников, она изложена в ряде посвященных различным вопросам трактатов, объединенных в так называемые «Эннеады».
Для Плотина мир един, но вместе с тем состоит как бы из двух сущностей, миров не отделенных, а взаимосвязанных: духовного, сверхчувственного, и телесного, являющегося лишь выражением первого. В телесном, вечно меняющемся, возникающем и разрушающемся космосе нет истинного бытия; оно присуще лишь неизменному, истинному космосу. Его верховный принцип — некое единое благо, простое, бескачественное, не постигаемое разумом, которое заключает в себе все сущее, беспрерывно творит мир исходящей из него силой, подобной исходящему от солнца свету. Наиболее близок к верховному благу ум, стоящий, однако, ниже его, так как ум, состоящий из мыслящего и мыслимого, уже не един, а двойствен. Следующую ступень занимает душа мира, которая благодаря присущей ей потенции, логосу, сообщает аморфной материи формы и качества, образующие все многообразие предметов и существ. По мере удаления от верховного блага излучаемый им свет тускнеет и совершенно гаснет в материи.
Материя сама по себе не зло, она лишь отсутствие блага, но, гася исходящую от верховного блага силу, она становится источником пороков и зла, свойственного телесному миру. Это зло не абсолютно, оно такая же неотъемлемая часть творимого по определенному плану космоса, как темные и светлые краски на картине. Для Плотина духовный мир не противостоит миру видимому, а проникает в него, присутствует в нем и в первую очередь в человеке. В самом себе, и только в самом себе человек должен искать путь приобщения к верховному благу.
В отличие от гностиков Плотин не только не отрицал «гражданские добродетели», но считал их необходимой ступенью для овладения высшими добродетелями, присущими истинному философу, способному, «поднявшись через тучи и грязь земного мира», созерцать истинный свет. Плотин с презрением говорит о тех, кто ропщет на судьбу, не желая ее улучшить. Если государством правят злые, замечает он, то в этом виноваты те, кто их терпит: незачем укорять богов в своих несчастьях, ведь боги помогают не тому воину, который молится, а тому, кто мужественно сражается.
Учение Плотина зиждется на нерассуждающем слиянии с той всепроникающей первоосновой, которая только и делает космос единым целым. Поставив над разумом нечто высшее, Плотин стремился преодолеть то отчуждение, которое бесплодная наука стоиков преодолеть не могла.