В день совершеннолетия эльф вошел в тронный зал с ярко-розовым ирокезом и густо обведенными чем-то серебристым глазами. Одет он был в тонкую атласную рубашку и переливающиеся на солнце штаны из кожи химеры. Кисти рук скрывали тонкие кружева, шею оттеняло пушистое жабо, а высокие сапоги, обшитые монетками, колокольчиками и метательными звездочками, слепили глаза, отражая свет солнца… Длинные розовые ногти, заостренные на концах, завершили образ бунтаря и вызвали гробовую тишину в зале. К слову сказать, в тот день в тронном зале собрались все ближайшие и не очень родственники эльфа, дабы поздравить его с совершеннолетием и женить на прекрасной эльфийке, которая уже сейчас поражала сородичей своими свирепостью, беспощадностью и любовью к убийству. В душе родители ходячего недоразумения надеялись, что девушка (истинная дочь своего народа) хоть как-то повлияет на непутевого отпрыска. Но было уже поздно.
Эльф произнес небольшую речь, в которой объявил, что хочет стать бардом. После чего обнял мать, скупо улыбнулся застывшему и еще не пришедшему в себя от потрясения отцу и, взяв под уздцы любимую лошадь (такую же пацифистку, как и он), ускакал, не дожидаясь, когда все опомнятся. Через минуту после того как затих звон копыт, невеста вытащила из ножен кинжал и пообещала найти и зарезать жениха лично. Так ее за все сто лет жизни не унижал никто. Мать эльфа и прочие родственники растерянно переглянулись и… сели за стол: то ли горевать, то ли праздновать отъезд из племени одного из самых непутевых его сынов.
…И вот сейчас наш эльф — а зовут его Эзофториус или просто Фтор — едет по убитой солнцем равнине, любуется на пролетающих мимо птиц и, зевая, сочиняет новую песню. К вечеру он планирует посетить село Кукуевка, где придется поразить народ чем-то свежим и оригинальным, кроме своей внешности. А иначе парень рискует и сегодня заночевать под открытым небом, наевшись перед этим кореньев и кислых ягод. А что делать, ведь убить даже самое слабое, больное и полудохлое существо он не может. Ранимая душа новоявленного барда такого просто не выдержит.
— А если так?
Здравствуй, моя дорога-ая…
Я не вернулся из бо-оя.
Лежу в грязи, умира-аю.
Не смог выйти я из запо-оя.
Нет, это слишком тоскливо. Не заплатят. Надо что-то повеселее и поромантичнее, что ли. Вроде принцессы неплохо шли, с принцами и драконами.
Эльф сует перо в зубы, поправляет чернильницу, закрепленную у седла, и начинает шарить в одной из седельных сумок.
— Ага! — С этим радостным возгласом он достает миниатюрное подобие гитары с двенадцатью струнами и кучей мелких рычажков по бокам. Сунув бумагу и перо в сумку, парень устраивается поудобнее, сдувает розовую челку со лба и, закатив глаза в приступе вдохновения, начинает петь: