Каждый день в пять часов вечера, перед закрытием, они с матерью ехали в центр социальной помощи с баулами и пакетами — отвозили новые, неношеные, но уже давно не модные вещи. Отец каждый раз ворчал: тоже мне, благотворительницы выискались. Но безотказно возил их, а если не мог сам, то присылал шофера. Дело было не только в благотворительности. Во-первых, Вера Георгиевна не могла допустить, чтобы чужие возились в ее шкафах, а во-вторых, хотела пообщаться с дочерью. Дом в деревне, конечно, дело хорошее, экология, свежий воздух и всякое такое, только видеться они стали намного реже. Да и неимущим настоящие льняные простыни и махровые полотенца не помешают.
То, что вся эта эпопея с ремонтом растянется надолго, Владимир понял не сразу. А когда понял, то решился. Другого момента ему может и не представиться никогда. Нужно было только убедить жену взять с собой Андрюшку и остаться у матери ночевать. Все его планы и мечты обретали конкретную форму, пути назад как будто и не существовало, от задуманного он уже не отступится. Тем более что дядя Коля давно не появляется, вроде как бояться нечего. То, что Наташка может его отвергнуть, уже не приходило ему в голову. Вернее, подобные мысли он успешно игнорировал. Он решился, он готов. Значит, и она готова.
Повод не заставил себя ждать. Людмила с матерью договорились на сегодня, вот только гроза будет, он специально в Интернет заглянул. С Андрюшкой тоже легко получилось: ребенок же хочет к бабушке Вере? Вот и отлично. Гроза начнется к вечеру, останется только позвонить и сказать, чтобы по дождю не шарахались. И все. Они с Наташкой, наконец, останутся одни. Во всем доме, а за окнами дождь, потоп и камни с неба. Романтичнее не придумаешь. Только бы погода не подвела…
Как ни странно, пока все шло по плану. Владимир затаился, как кот, подстерегающий мышь, старался не попадаться Наташке на глаза. Он слышал ее то во дворе, то в доме, иногда она начинала напевать, и это отвлекало его от деталей плана, которые без конца ворочались у него в голове. Что он ей скажет? Как начать разговор? Или не дать ей опомниться и начать без разговоров? Он проигрывал ситуацию, наверное, тысячу раз, находил новые подходы и аргументы, каждый раз ему казалось, что вот эта мысль — самая удачная, решение найдено. А через полчаса идея выглядела идиотской, и он начинал сначала. За эту пасмурную субботу он довел себя до состояния, когда уже все равно чем кончится. Он пойдет до конца, получит свое, а там будь что будет. Как тяжелый наркоман, он не мог избавиться от наваждения, но не мог не понимать, что потеряет в случае провала. Вот теперь игнорировать неудобные, несвоевременные, ненужные мысли у него не получалось. Больше месяца получалось, а сейчас — нет.