Николаю Георгиевичу не спалось куда дольше. Он думал о том, что здорово было бы привезти Наталью Аркадьевну в свой лес. Лес он купил просто сказочный. Правда, запущенный сильно, оттого и по смешной цене. Но над этим работали люди, убирали сухостой, свозили в две ближайшие деревни, старухам на дрова. Он даже приплачивал желающим, тем, кто бензопилами рассекал стволы на удобные куски и рубил на чурочки. Сухое дерево под топором само на части разваливалось. Работа на самом деле была не тяжелая, а приплачивал он щедро, так что желающими со временем оказались почти все его лесорубы. Старухи, по слухам, поголовно записали Николая Георгиевича в свои поминальники. Самим-то им уголь был не по карману, а дрова — не по силам.
Вырубали подлесок. Он только мешал, превращал лес в непроходимую чащобу, угнетал взрослые деревья, не давал расти. Подлесок свозили в одно место, чтобы подсох. Со временем к тем же бабкам и отправится. Сейчас, когда работы шли полным ходом, лес был удивительный: идешь по дороге белого песка, направо посмотришь — царство доброй феи, а налево — того и гляди Соловей-разбойник засвищет. Очень красиво. Ей бы понравилось. Он был почему-то уверен, что лес понравился бы ей больше, чем какие-нибудь Бали или Таиланд.
Еще он показал бы ей свою заимку. Так по-сибирски он называл свой загородный дом, который любил куда больше своей городской квартиры. В квартире было красиво, интерьер создавал профессиональный дизайнер, но совершенно не чувствовалось, что там кто-то живет. Да он там и не жил. Ночевал иногда, когда рано утром надо было быть в городе по делам.
Заимку он строил сам. Почти один. Вернее, так: все, что можно было сделать одному, он делал один. Потому что если хочешь, чтобы было как следует, а не тяп-ляп, делай сам. Года четыре, наверное, возился, может, поменьше.
Он представил себе, как она погладит рукой бело-голубой бок изразцовой печи и как, ойкнув, отдернет руку. Печь ему делал мастер аж из самого Санкт-Петербурга, за большие деньги. Начинка у печки была более чем современная, а система труб и батарей располагалась под полом. Он долго выбирал тогда, камин или все-таки печка. Решил в пользу национальных традиций.
Или как она будет накрывать на стол, неподъемный стол из дубовых досок, который он тоже делал сам, без конца советуясь со столетним дедом из соседней деревни. Как мочить доску, как сушить потом, чтоб не растрескалась, как строгать, как шлифовать… Знатный стол у них с дедом получился. Дед-то все не дожить боялся, стол не успеть сладить. И ничего, дожил и дальше себе живет…