Годы шли, а у Вероники все оставалось по-прежнему, и, верно, не видать бы ей женского счастья, живи она в каком-нибудь другом городе. Но в том-то и дело, что мы живем в Посаде, а здесь у девушек есть большое преимущество. В нашем городе имеется Лавра, а при Лавре Духовная семинария, которая каждый год выпускает некоторое количество женихов, замечательных своей надежностью, а главное – быстротой. Такой уж порядок в православной церкви, что им, семинаристам, чтобы стать отцами, надо по выпуске непременно жениться. Холостого в священники не рукополагают, если, конечно, он не монах, поэтому вчерашние бурсаки брачуются не глядя, почитай что наудачу, – на удачу нашим посадским искательницам.
Пофартило наконец и Веронике, хотя не без нашей помощи, а точнее сказать, не без помощи наших жен. Им, должно быть, надоело видеть, как мы с Подполковником чиним Вероникины заборы, и они решили тактично с ней поговорить.
– Десять лет, – сказали жены, – десять лет, Верка, ты мечтаешь незнамо о ком. А не пора ли тебе посмотреться в зеркало?
Вероника посмотрела на себя в зеркало и пригорюнилась.
– Что же мне делать? – спросила она со слезой.
Наши жены попили чайку, посовещались и приговорили.
– Вот что, – сказали они, – ступай-ка ты, девушка, в Лавру.
А Вероника и сама поняла, что другого выхода нет. Вскоре после этого разговора она приоделась (хотя не слишком вызывающе), повязала голову платочком и ввечеру подалась из дому. Куда – можно было не спрашивать. И всего-то с недельку прогуливалась Вероника вдоль семинарской ограды, пока благополучно не зацепила его – нашего будущего товарища и ласкового банщика.
Рассказ этот объясняет, почему баня и все имение отца Михаила находится в Посаде. Но вот почему так случилось, что он сразу после семинарии, да еще без протекции, получил место в Москве – это нам не совсем понятно. Может быть, дело в том просто, что его всегда любило начальство. Мишу нельзя было не любить. В учебе он навряд ли блистал, но характера был легкого – как у них говорят, «благоуветливого» – и главное, что не умничал, а это любое начальство ценит. Да и внешность он имел располагающую: еще молоденький был совсем, и щеки румяные, юношеские, а уж за пазуху прибрана была окладистая борода, и пузцо с грудями наметились.
Мы все, кто присутствовал на венчании их с Вероникой, радовались, хотя некоторые бабки и шептались меж собой, что невеста больно пожилая. Тогда еще неизвестно было насчет Мишиного трудоустройства, и Вероника на наши расспросы отвечала: «Как Бог даст». Она теперь не только в храм, но даже в магазин ходила в платочке и изъясняться старалась по-церковному.