– Ах ты, мать твою! – громом раздалось над его головой.
Серой молнией кинулся Сема к окну, но путь ему преградила громада человечьей фигуры. Заметавшись, он увидел дверь, выскочил в нее, но в соседнем помещении наткнулся сразу на нескольких людей, которые засвистели и бросились его ловить. Мозг его работал с непостижимой для человека быстротой: мгновенно реагируя, Сема перепрыгивал все препятствия на своем пути, будь то человеческие ноги, носилки или деревянные козлы; когти его на виражах чертили по бетонному полу. Но чего не мог предусмотреть кошачий быстродействующий разум, так это предательства бадьи, оказавшейся наполненной жидким цементным раствором. В этот раствор ухнул Сема как в трясину и увяз – увяз, потеряв надежду на спасение. И хотя он скоро выбрался из бадьи, но почувствовал, как потяжелело его тело от облепившего раствора, и понял, что больше не может бежать. Тогда Сема повернулся навстречу врагам и испустил гибельный, леденящий душу вопль; он приготовился принять свой последний бой, потому что он был кот, а коты гибнут только в бою. Преследователи тоже закричали: сотрясаясь телами, они оглушительно залаяли на разные голоса. Но это не было похоже на азартный лай собачьей своры – это был коллективный приступ того бессмысленного лая, какой случается только у людей. Человек, одержимый таким лаем, становится менее опасен, поэтому, мигом оценив обстановку, Сема шмыгнул меж чьих-то ног и вырвался из окружения. Последним усилием катапультировавшись через слуховое окошко, он приземлился в палисаднике, пробежал еще по инерции пару метров, ломая цветы, и изнеможенно затих в траве…
Могло показаться, что опасность миновала: рабочим в подвале не удалось растерзать Сему. Тем не менее торжествовать было рано; напротив – дело принимало новый и весьма скверный оборот. Раствор в его шерсти начинал засыхать и быстро превращаться в хрусткую скорлупу. Так и эдак вертелся Сема, лихорадочно слизывая с себя отвратительный на вкус цемент; язык его саднило; шея болела от непрестанных усилий…
Неожиданно рядом послышалось шуршание, и из-под соседнего куста вытянулся еще один кот. Это был рыжий Мурзай из третьего подъезда. Рыжий присунул было нос к слипшемуся от раствора Семиному хвосту, стучавшему по земле тяжко, как издыхающая рыба. В обычное время (кроме, конечно, известных свадебных периодов) эти два кота приятельствовали, однако сейчас Сема из-под задней ноги сердито взглянул на Мурзая и глухо зарычал. Рыжий отодвинулся от греха и занял позицию наблюдателя.
Нет, коты не помощники друг другу в трудных ситуациях. Рыжий сидел столбиком и вежливо щурился, в то время как Сема в кровь истирал язык, сражаясь с раствором, постепенно заковывавшим его тело в подобие панциря. Уже отчаяние почти овладело Семиной душой…