Анну душили рыдания. Она даже предположить не могла, чего это ему стоило. Она бросилась к нему в объятья, но он растворился в воздухе. Исчез, лишь взмахнув на прощанье рукой.
А потом Анна услышала шепот. Слабый, едва различимый:
— Ты должна это сделать… ты можешь… ради нас… ради нас всех. Прощай, Анна…
И вновь темнота ночи. И только волны тихо шелестят. И вновь пустота в сердце…
Анна вышла на берег, держа в руках амулет. Обнаженная и беззащитная с виду, но теперь неимоверно сильная внутри. Она сбросила с себя пряди водрослей, что сплелись с ее волосами. В ее глазах вспыхнул огонь. Яростный, злой. Она больше не боялась никого, ни упырей, ни Дюссельдорфа с его глутами.
Она воздела руки к небу, крепко сжимая амулет, и поднялся ветер. Она взглянула на небо, и хлынул дождь. Она закричала, неистово и громко, не своим, каким-то чужим, диким голосом, голосом ведьмы, жуткой химеры, что жила в ней и ждала своего часа.
И грянул гром.
Вспышки молний осветили Елагин остров. Раскаты гремели непрерывно, сливаясь в оглушительный гул. Анна подала знак.
От ледяной воды Лена глубоко и прерывисто вздохнула, словно выныривая из неведомых глубин, и открыла глаза. Струйки все еще стекали с волос, мешая осмотреться, и единственное, что она ясно различала в полумраке — запах болотной гнили и чей-то темный силуэт перед собой.
— Еще одна беглая ведьма, — равнодушно прошепелявил кто-то.
Лена мотнула головой, стряхивая остатки воды. Она хотела вытереть лицо руками, но они оказались связаны, и, судя по тому, что кисти уже онемели — давно. Голова гудела, мысли путались, и слова незнакомца с трудом доходили до нее.
«Ведьма? Кто? Я?! Да он сумасшедший! Господи, только фанатиков не хватало!»
— Послушайте, — осторожно начала она и удивилась, как слабо прозвучал ее голос.
— А что тебя слушать-то? — он приблизился к ней. — Все одно — врать будешь. Да мне-то что? Вот сейчас наряд придет, да тебя на место и доставит.
Факелы за его спиной вспыхнули чуть ярче, и она рассмотрела лицо незнакомца — выпученные водянистые глаза на синюшном лице, заостренный длинный нос и широкий, лишенный губ рот.
— Как же вы мне надоели, — сокрушенно выдохнул он.
Тухлое зловоние, исходившее из его рта, было невыносимо. Лена вздрогнула, увидев какие острые у него зубы. Не просто острые — множество острейших игл, наполняли его рот. Мысль о нечеловеческой природе незнакомца пронзила сознание. Она отвернулась, надеясь, что это все шутки неровного света. Ее сотрясала дрожь.
«У меня шок, вот и мерещится всякое. Или я вообще сошла с ума… Господи, да где же хоть кто-нибудь!?» Сейчас она обрадовалась бы даже санитарам из психбольницы. Но внутренний голос кричал, что кошмар только начинается и жуткий облик незнакомца не обман зрения, не игра больного воображения, и что она в большей беде, чем может себе представить.