Антон и Анна шли по заросшей дороге. Местами на ней попадались участки булыжной мостовой, но в основном — грязь и лужи. По сторонам, поросшие мхом, громоздились гранитные валуны. Порой встречались небольшие дома, в основном — деревянные. Большинство — покосившиеся, с просевшими крышами и черными глазницами окон. От них веяло страхом и безысходностью, и Антон невольно ускорял шаг.
Вскоре дорога привела к воротам в невысокой ограде. За чугунной оградой, среди лип и каштанов, виднелись могилы и склепы.
«Кладбище. Смоленское, — подумал Антон. — Но, разумеется, не совсем такое, как было прежде…»
Скрипнула чугунная калитка, и Анна потянула Антона за руку:
— Идем, что встал?
— Меньше всего в этом мире мне хотелось бы оказаться на кладбище… — задумчиво ответил Антон и пошел вслед за Анной.
Они пошли вглубь по едва заметной дорожке. Было тихо, лишь чуть шелестел дождь. Вдруг Антону померещилось, что он слышит жалобные всхлипы:
— Анна?
— Что?
— Ты плачешь?..
Анна повернулась к нему. Сперва показалось, что она и вправду плакала, но потом Антон решил, что это все же дождь. Боль и тоска затаились в ее взгляде, но вместе с этим, там было столько твердости и силы, что было невозможно представить, что эта женщина способна так жалобно всхлипывать. Антон невольно залюбовался ею. Темные волосы, большие, светлые глаза… ее лицо, столь необычное, показалось Антону удивительно прекрасным.
Снова послышались всхлипывания. Антон резко повернулся: мраморный ангел, в скорби навеки склонился над чьей-то могилой. Иногда его плечи чуть подрагивали, с крыльев, исщербленных и поросших мхом, капала дождевая вода. Это он всхлипывал, оплакивая усопшего.
— Прости, Анна, я просто подумал… — начал Антон.
— Ничего. В чем-то ты прав. Раньше тут жил Алексей…
Они так и шли по дорожке между могил. Под ногами то хлюпала вода, то шуршали опавшие листья. Дождь не прекращался. Анна рассказывала про Алексея, о том, как жили они раньше, как любили, не думали ни о чем и были друг для друга целым миром. Она рассказала, как глуты сцапали Алексея, и Антон понял, почему она решилась штурмовать острог. Анна продолжала говорить. Антон почувствовал, что ей ужасно плохо и тоскливо, и что если она замолчит, то точно заплачет. Он обнял ее за плечи и чуть прижал к себе.
От Анны пахло тиной, но не так, как от химер в Лебяжьей канавке, по-другому. Этот запах напомнил ему, как он впервые приехал в Петербург на праздник белых ночей. Стояла прохладная погода, и от Невы тянуло свежестью, сыростью и немного тиной. Так же пахла и Анна. Русалка…