Черт возьми, забыла название. Не могу вспомнить. Он меня спросит — куда? А я буду стоять и молчать, как дура. Что делать? Мозг отказывается помогать. Спокойно, Агарь, спокойно. Оно вспомнится. Только спокойно. Дыши глубже. Ну вот: Морская тень. Слава тебе, Господи. А вот и автобус.
Водитель помогает мне зайти. Приятный молодой человек. Я задаю свой ключевой вопрос.
— Я вас высажу на автовокзале, — говорит он. — Там сядете на автобус до Морской тени. Вы одна, леди?
— Да-да. Одна.
— Что ж… — Не мерещится ли мне подозрительность в его голосе? — Ясно.
Однако автобус не трогается. Я уже уселась на ближайшее сиденье, а он все смотрит на меня. В чем дело? Может ли он заставить меня вернуться? Смотрят ли на меня все остальные?
— Оплатите проезд, пожалуйста, — тихо произносит он.
Я сгораю от стыда и волнения. Открываю кошелек, пытаюсь в нем что-то нащупать и в конце концов всовываю его в руки водителю.
— Да-да, извините. Деньги там.
Насвистывая сквозь зубы, он вытаскивает одну банкноту и кладет в кошелек сдачу.
— Пожалуйста.
Я сижу, как статуя, — прямо и спокойно, если посмотреть со стороны. Внутри же мое сердце стучит так громко, что я уже боюсь, как бы его не услышали другие пассажиры. Едем мы целую вечность. Мимо проносятся здания и машины, и каждый раз, когда автобус останавливается и снова трогается, меня бросает взад-вперед, как куклу.
— Автовокзал, — провозглашает водитель. — Вы приехали, леди. Идите прямиком на вокзал. Как зайдете, увидите кассу. Ее трудно не заметить.
В здании автовокзала миллионы людей кричат и бегают туда-сюда, катая за собой чемоданы. Похоже, все знают, куда они едут, кроме меня. Морская тень. Что бы ни случилось, я должна это помнить. Так где же эта его касса?
— Простите… — Я обращаюсь к девушке, ибо заговорить с мужчиной я бы не решилась. — Не скажете, где здесь касса?
Она очень молода, а ее волосы закручены в узел наверху — ума не приложу, как они у нее там держатся. Похоже, она намотала их на что-то, или это проволочный каркас, как у Марии-Антуанетты. Но лицо слегка напоминает мне Тину — та же смуглая чистая кожа, та же простота и ранимость во взгляде. Возможно, все девушки этого возраста выглядят одинаково. Я и сама была такая когда-то. Узнай она об этом, то пришла бы в ужас. Скорее всего, она сбежит от меня, движимая высокомерием молодости и нежеланием брать на себя чужие заботы.
— Конечно, — говорит она. — Вон там. Видите? Ладно, пойдемте, я вас провожу.
Девушка берет меня под руку и неловко пожимает плечами — в точности, как и водитель, — в ответ на слова благодарности. Она не знает, что когда-то и сама будет нуждаться в помощи, но подсознательно, наверное, предвидит это. Она уходит — навстречу одному Богу известным событиям, одному Богу известному концу.