Риен тоскливо смотрел на сестру, столь на себя непохожую, затянутую в мужской костюм, да еще с этими черными волосами, и пытался не думать о том, что теперь с ними обоими будет. В том, что будет непременно, юноша не сомневался — Тонгил знал обо всем, что творилось в его замке. Но даже если, чудом богов, Росане повезет стать исключением, обязательно вмешается проклятый полуэльф…
— В жизни не поверю, что отец тебя отпустил! — вздохнул Риен. — Сбежала?
Росана независимо пожала плечами:
— Ну да.
Было странно смотреть на худого паренька с разворотом плеч, совсем не подобающим изящной девушке, с мальчишеской плоской грудью, и сознавать, что это действительно его красивая вредина-сестра.
Только лицо осталось почти прежним.
— Амулет личины? — уточнил Риен без особой надобности. Девушка кивнула.
— Сними, а? — попросил юноша. — Не могу тебя в этом облике видеть, не по себе как-то.
— Понимаю. Только у меня наоборот: девушкой себя перестал… перестала ощущать, — Росана расстегнула сережку с каплей жемчужины — такие носят все юноши с четырнадцати лет, сняла с шеи подвеску, потом тонкий обруч кольца. И, наконец, вынула из воротника рубашки маленькую, почти незаметную иглу с утолщением на конце.
— Амулет на четырех якорях? — с невольным уважением проговорил Риен. Сестра усмехнулась:
— На пяти, — и распустила крохотную, из одной пряди волос на виске, косицу, вынув из нее тонкую серебристую нить.
Облик потек, меняясь: сузились плечи, проявились изящные бедра, а на груди красноречиво приподнялась рубашка. Посветлели волосы, став того же оттенка, что и у Риена.
— Ну что, теперь обнимешь? — поинтересовалась Росана, умудрившись каким-то образом соединить в вопросе ехидство с любовью и заботой о нем, Риене. А потом сама со всхлипом повисла у брата на шее…
* * *
Прием у императора закончился катастрофой.
Конечно, и прежде случалось так, что несдержанность Росаны ар-Корм вызывала неприятности.
Керану, старшему брату, когда он был еще жив, дважды пришлось драться на поединке с кипящими от негодования благородными тарами, не имевшими возможности вызвать на дуэль саму обидчицу. А одна ее невинная шутка над наследным принцем стоила графу унизительного извинения перед императором, а самой Росане — полугода в монастыре.
Однако прежние неприятности и близко не стояли с последней: девушка прилюдно оскорбила Темного мага. И не просто Темного мага, что уже невесело, а Тонгила — того самого, который за последние годы сумел подмять под себя весь север империи.
И сам Его Величество, и Императорский Совет отчего-то в дела Тонгила не вмешивались, избирательным образом ослепнув и оглохнув.