Меншиков, «полудержавный властелин», как позднее великолепно назовет его Пушкин, пораскинул своим немалым умом, заглянул в будущее — и увидел только один путь, по которому мог пойти. Как ни странно, путь был подсказан ему Остерманом и его проектом брака Петра и Елизаветы.
Точно, Петра надо женить. Но не на Елизавете.
У Меншикова было две дочери. Руку Александры, младшей, Данилыч совсем недавно не отдал принцу Ангальт-Дессау — происхождением принц не вышел, мать его была дочерью какого-то аптекаря. Женихом старшей, Марии, являлся Петр Сапега, представитель знатного польско-литовского рода, и это была хорошая партия, но, к сожалению, не казалась хорошей Екатерине, весьма неравнодушной к молодым красавцам (Петр был воистину красавец). Она расстроила помолвку, сделала Петра своим любовником, а для того, чтобы набросить на связь флер приличия, помолвила его со своей племянницей. Сначала Меншиков счел себя оскорбленным, однако тотчас понял, сколько козырей дает ему в руки любвеобилие императрицы.
Да бог с ним, с Сапегою! Марию, невероятную красавицу, нужно выдать за царевича Петра! Ах, какие возможности откроются перед тестем государя! А уж что можно сделать до коронации… Ведь у мальчишки ума своего нет, что в него вложишь, тем он и думать станет.
Между тем императрица заболела. Меншиков действовал решительно и не отходил от нее. Спустя несколько дней он вырвал у нее завещание, согласно которому Петру предписывалось вступить в брак с Марией Меншиковой.
Обе царевны могли сколько угодно валяться в ногах у матери, умоляя ее не наносить такого оскорбления их роду (все же по отцу они были истинные Романовы, древняя боярская кровь, в родстве с царицей Анастасией, женой Ивана Грозного!). Екатерине было уже все безразлично, кроме ее состояния и близкой кончины, она была совершенно беспомощна и не могла противиться Меншикову, которого назначила рейхсмаршалом.
Еще менее мог и решался теперь противиться ему Верховный Совет. Настанет время, когда «верховники» попытаются поднять голову и сделают-таки это, но пока они были совершенно парализованы оборотистостью своего врага. Центр государственной и политической жизни столицы и страны постепенно переместился во дворец светлейшего князя, на Васильевский (или, как тогда называли, Преображенский) остров.
Под влиянием Меншикова в Верховном Совете было решено, что Петр Алексеевич будет считаться несовершеннолетним до шестнадцати лет, а до тех пор регентом будет… Нет, не Совет, которому регентство принадлежало по праву, а единолично Меншиков! Что же до царевен, то, когда Петр достигнет совершеннолетия, они получат каждая по 1 800 000 рублей и разделят бриллианты императрицы.