— Вы думаете, он делал это ради карьеры?
— Палисадов из той породы службистов, которых даже начальство побаивалось. У всех ведь грешки. И все знают, что эти грешки у Димы в особом сейфе хранятся. А ключ от сейфа всегда с собой. Ну и, сами не желая, двигали его наверх, от греха подальше.
— Но при чем тут вы и церковь?
— Бог все видит, — возразил Чикомасов, — и каждому, по грехам его, поводыря дает. Мне, по грехам моим, в поводыри был назначен Палисадов. Вызвал он меня однажды в свой кабинет. Что ж ты, говорит, Петя-Петушок, с нами не сотрудничаешь? Я: как, мол, не сотрудничаю? А дружина по охране общественного порядка? А то да се? Смеется Палисадов. Я тебя, говорит, Петушок, насквозь вижу. Гнилой ты, прямо тебе скажу, парень. Нет в тебе настоящей комсомольской закваски. Нет в тебе стального стержня. Плохо ты, говорит, своего Николая Островского читал. Это уж он издевался. Знал, что я Николая Островского обожал, потому что в молодости похож на него был.
Петр Иванович оторвал взгляд от дороги и посмотрел на Джона.
— Вы читали «Как закалялась сталь»?
— Нет.
— Прекрасная и страшная книга! Образец, как юноша отдается служению. Но только не Богу, а идее коммунизма. Чистота и сила духовная — поразительные! А какое отрешение от своей личности, какое спокойное приятие своей физической немощи! Настоящий монах! Однако Палисадов не это в виду имел. Ты, говорит, почему не докладываешь о религиозных настроениях комсомольцев? Я удивился. Да так удивился, что брякнул: а при чем здесь вы? На то есть религиозный сектор горкома. Ошибаешься, отвечает. Ты не только Островского плохо читал, но и газеты партийные. В газетах, между прочим, бьют тревогу об участившихся рецидивах религиозных сект. Люди стали бесследно пропадать, дети маленькие… Вот как дело повернул! Сижу я перед ним через большой стол. Очень он большие столы уважал. Непонятно даже, откуда он их только брал, такие громадные. Смотрю на него и начинаю прозревать: не прокурор сидит передо мной, а прокуратор. Начальник завоеванной Римом провинции. До Рима далеко, и он тут полный хозяин. Так и со мной. Можно подумать, он не знал, кто из наших комсомольцев религией баловался. Да все это в Малютове знали. И какие из них были богомольцы? Комсомолочки, дурехи, в храм шли, чтобы у Богородицы себе жениха попросить. Помните ваш рассказ о девочке-мулатке? Ну вот! Везде одно и то же. Окажетесь в Ленинграде, непременно сходите в храм Ксении Петербургской в Смоленском монастыре. Туда со всей страны девушки с записочками едут.
— С какими записочками? — живо поинтересовался Джон.