— Где отец Тихон? — спросил Чикомасов.
— В кабинете отдыхают, — шепнула попадья.
— Они уже проснулись! — раздался бодрый мужской голос, и в зале появился старик в парусиновом костюме и войлочной шапке, из-под которой выбивались пепельно-седые кудри. Чикомасов подбежал к нему и упал на колени, сложив ладони лодочкой, точно воды просил налить. Старик нежно погладил его по голове, поднял за плечи и крепко поцеловал в губы.
— Бог да пребудет с тобой, Петя, — молвил Тихон. И без всякого перехода приказал: — Предъявляй американца!
Растроганный, Чикомасов взял старца под руку и подвел к Джону, но на пути их возникла Ася.
— А я про вас знаю, — предупредила она отца Тихона. — Вы юродивый, который епископ.
— Правильно, — улыбнулся старик.
— Епископ — большая должность? — спросила Ася.
— Как тебе объяснить? Юродивый важнее будет.
— У меня мать юродивая, — продолжала девочка. — Она — большая дура!
— Не глупее тебя, лягушонок, — все с той же улыбкой сказал Тихон. — И учти: кто своих родителей ругает, тому счастья не будет.
— Мне счастья не будет? — обиженно спросила Ася.
— Тебе будет, лягушонок! — успокоил ее старец. — Только ох как не сразу. Придется тебе, лягушонок, по всему свету полетать.
— По всему свету? — сразу обрадовалась Ася. — И в Америку? В этот, как его… Лас-Вегас?
— И в Лас-Вегас тоже, — грустно ответил Тихон, мягко отстранил ее и подошел к Половинкину. — Здравствуй, — буднично сказал он, как если б они не виделись пару дней. — Ну, вернулся?
— Вернулся, — тоже буднично ответил Половинкин.
— Погуляем?
— Я с вами! — закричала Ася.
— А ужинать? — встряла попадья.
— Нет, бабоньки, — отвечал отец Тихон. — Поесть Джон всегда успеет. Твой, Настенька, борщ и холодный хорош. А ты, милая, пойди с девочками посуду мыть. Заодно расскажешь, что в Москве приключилось. От Петра Ивановича толку не добьешься.
— Как? — округлила глаза Ася. — Вы еще не слышали о РЕВОЛЮЦИИ?! Вы что, вообще радио не слушаете? Ну, темный народ!
Она забыла и про Джона, и про отца Тихона и помчалась собирать посуду, захлебываясь словами:
— Там такое было!
Джон с Тихоном вышли из дома и неторопливо пошли по церковной площади к храму.
— Хотите меня на ночь в храме запереть? — не то в шутку, не то всерьез спросил Джон.
Старец не удивился.
— Рано тебе, — серьезно отвечал он, — ты еще пустой человек.
— Почему это пустой?
— Потому что тебя еще нет. Не был ты на этой земле задуман. Случайно появился, случайно и исчезнешь.
— Ну что вы за страна такая! — злился Половинкин, забегая то справа, то слева от старца. — В Америке сто раз подумают, прежде чем сказать сироте, что он — сирота. У нас уважают личность!