— Может, я вас здесь подожду? — засуетился шофер, мысленно проклиная себя за самодеятельность.
— Поздно, милый Савельич! — усмехнулся Платон Платонович.
— Какой Савельич?
— Что?! — с театральным ужасом вскричал Недошивин. — Мой личный шофер не читал «Капитанскую дочку»! Вернемся в Москву, первым делом запишешься в библиотеку и прочитаешь прозу Пушкина. Всю! Потом перескажешь мне с личными, продуманными комментариями. Выполнять!
— Есть выполнять, — проворчал Леха. — А говорили, думать не надо.
Недошивин рассмеялся и покачал перед носом шофера указательным пальцем с прекрасно ухоженным длинным ногтем.
— Думать — не надо. Надо — Пушкина читать!
Перед могилой Лизаветы стоял Вирский, тупо уставившись на еловый крест. Глаза его были бессмысленно расширены, нижняя челюсть отвисла, открывая рот с трясущимся, как у собаки, языком. Он напоминал идиота, сбежавшего из Красавки, который потерялся и ждет, что кто-нибудь возьмет его за руку и отведет в родной дурдом. Руки ходили ходуном, как у страдающего болезнью Паркинсона.
Вирский не заметил, как машина подъехала к кладбищу, не услышал звука мотора, не обратил внимания на повисшую мертвую тишину, когда Санин выключил двигатель. Недошивин перелез через ограду.
— Ну здравствуй, братишка!
Его ладонь мягко упала на плечо Вирского. Тот очнулся и отпрыгнул от Недошивина.
— Кто здесь?!
— Я, твой двоюродный брат. Ты мне не рад?
— Прикажи убрать этот черный воронок! — завизжал Вирский, брызгая слюной и тыча пальцем в «ауди».
— Поставь машину за посадкой, Алексей, — приказал Недошивин Санину. — Мой родственник с детства боится черных машин. Кстати, это у нас с ним общая болезнь.
Когда машина скрылась, Недошивин предложил Вирскому присесть на скамеечку.
— Прогуляемся, — проворчал Вирский.
— Мне показалось, ты кого-то ждешь.
— Ничего тебе не показалось! — вскинулся Вирский. — Старец тебе настучал? Погоди, отче! Еще никто не смел два раза подряд оскорбить Вирского и остаться безнаказанным!
— Отец Тихон на тебя не стучал, — ровным голосом возразил Недошивин. — Просто ты зарвался, Родя. Возгордился сверх меры. Ты правда думаешь, что в Комитете работают одни придурки? А если я тебе скажу, что вся твоя секта, все твои нежные «голубки» проходят у нас по разряду нештатных сотрудников? Хотя и штатных среди вас предостаточно.
Вирский противно захихикал. Лицо его приняло обычное выражение, на нем не осталось и следа недавнего идиотизма.
— Какой ты смешной, Платоша! — с ужимками произнес он. — Ты, братишка, хотя и умный, но одноглазый. Это не вы нас завербовали. Это не мы у вас работаем в нештатных сотрудниках. Хотя — хе-хе! — и наших штатных среди вас предостаточно. Извини, брат, но какой же ты дурачок! А ведь ты из нас старшенький! Стыдно, братишка! Ну, сам посуди: кто вы и кто мы? Вы — лишь тайная полиция бывшего государства, которого уже нет на политической карте мира. Мы — мощная международная организация, которая управляет политикой и экономикой двадцати пяти стран. Лично я, если захочу, могу устроить переворот в любой из них. Как я сделал это в СССР не без вашей помощи. Хочешь, завтра вместо Палисадова будешь ты? Устрою по-родственному.