Плевать! Красный Конь — еще не вся Россия.
— Лиза, последний раз спрашиваю: ты здесь?
— Здесь она, полковник, — услышал он хриплый мужской голос.
Недошивин повернулся. Внешне он был спокоен, даже расслаблен… Однако вся его энергия была собрана в единый кулак.
Сзади стоял Геннадий Воробьев в засаленном ватничке, старых кирзовых сапогах. В руке он держал кнутовище, кнут волочился по земле до самой кладбищенской ограды.
— Сильное оружие! — засмеялся Недошивин. — Не покажешь, как действует?
Свистнул кнут, обернул полковника за ноги, и через секунду он лежал на земле возле кирзачей Воробья. Недошивин хотел вскочить, но пастух больно наступил ему ногой на руку, да с такой силой, что полковник понял: дернется, и перелом правой руки обеспечен. Конечно, он справился бы с Воробьем и левой. Но вместо этого засмеялся.
— А ты, Гена, оказывается не пастух, а ковбой!
Воробей ухмыльнулся, оскалив прокуренные зубы.
— Я не ковбой, я русский пастух. Ваши ковбои супротив наших пастухов что плотник супротив столяра.
— Почему — наши? — спросил Недошивин, вставая с земли и растирая пострадавшую руку. — Я тоже русский.
— Ну, хорошо, — не стал спорить Воробей, — вот и давай поговорим как два русских человека. Ты зачем сюда пришел? Снова воду мутить? Мало тебе смерти Лизы, ты душу ее сгубить хочешь?
— Подслушивал? — спросил Недошивин.
— Конечно, — спокойно согласился Геннадий, — а ты думал?
— Присядем, — предложил Платон Платонович, указывая на березовую скамью. — В ногах правды нет.
— Присядем, — с угрозой ответил Воробей и достал из кармана ватника бутылку водки стекла сомнительного зеленого цвета и такой формы, в которую обычно разливают лимонад.
— Это же отрава, — укоризненно сказал Недошивин. — Погоди, вернется мой шофер, у него в бардачке кое-что получше есть.
— Щас! — огрызнулся Геннадий. — Это вы там, в своих бардачках, держите отраву для неугодных клиентов.
— Закусить-то есть? — растерянно спросил Недошивин, ладонью отгоняя от носа вонючий дух паленой водки.
— Обижаешь, начальник! — развеселился Воробей, как веселился всегда, когда предстояла выпивка.
Из другого кармана он достал пучок черемши, два крутых яйца, помятые, с осыпавшейся кожурой, и газетный сверток с чудесно пахнувшим копченым салом.
— Сала и черемши побольше, — попросил Недошивин. — А то не проглочу, ей-богу…
Выпили. Помолчали.
— Понимаешь, какое дело, Воробушек, — начал полковник, когда отдышался. — Проблема в том, что ты труп. Скоро рядом с Максимычем будешь лежать. Потому что подслушивать нехорошо.
Воробей не удивился. Еще выпили. Еще помолчали.