Большой старый «камаро» пронесся мимо них, нарочно прижавшись к обочине.
— Эй, говнюки! — крикнул кто-то и был поддержан дружным пьяным ржанием.
Волк взвыл и вцепился в Джека. До этого Джек был уверен, что страх Волка перед машинами постепенно пройдет, но сейчас он начал в этом сильно сомневаться.
— Все нормально, Волк, — сказал он как можно более ласково, отрывая от себя его руки уже двадцатый или тридцатый раз за день. — Они уехали.
— Так громко! — скулил Волк. — Так громко! Волк! Волк! Волк! Мои уши, Джек, о, мои уши…
— Они ехали без глушителя, — объяснил Джек, думая ласково: Тебе понравятся калифорнийские дороги, Волк. Ты привыкнешь ко всему этому, и мы будем вместе путешествовать. Мы будем ехать на машинах, мотоциклах. Ты придешь от них в восторг, я тебе обещаю.
— Понравится! — пробормотал Волк. — Как это вообще может кому-нибудь нравиться? Джейсон! Эти запахи…
Джек понимал, что запахи для Волка — самое худшее. Тот даже начал называть Америку Страной плохих запахов. В первую ночь, проведенную в этом мире, Волк несколько раз вскакивал и пил мутную воду из ручья. Волк не мог определить, какие именно запахи его окружают, он лишь удивлялся, как Джек может их выносить, как вообще кто-нибудь может их выносить?
Джек знал: когда возвращаешься из Долин, на тебя сразу наваливается шквал различных зловоний, которые ты раньше не замечал, живя среди дизельного топлива, угарного газа, заводского дыма, грязной воды и химикалий всех мастей. Потом к этому снова привыкаешь, потому что это окружает тебя с детства. Привыкаешь и перестаешь замечать. Но Волк родился и вырос в Долинах. Он ненавидел машины, он ненавидел их запахи, он ненавидел этот мир. Джек сомневался, что Волк когда-нибудь сможет к нему привыкнуть. Он понял, что, если в скором времени не вернет Волка в Долины, тот просто рехнется. А впрочем, и я в этом смысле недалеко от него ушел.
Ревущий фермерский фургон с цыплятами пронесся мимо них. Волк разве что не прыгнул к Джеку на руки. Пробудившись от своих тяжких раздумий мощным толчком, Джек оказался в замусоренной придорожной канаве и ударился о землю так, что даже клацнули зубы.
— Прости меня, Джек, — смущенно сказал Волк. — Черт бы меня побрал!
— Не твоя вина, — сказал Джек. — Падай рядом. Отдохнем минут пять.
Волк уселся рядом с Джеком, не проронив ни слова, и встревоженно заглянул ему в глаза.
Он знал, как тяжело приходится Джеку, знал, что Джеку нужно двигаться быстрее — отчасти из-за того, что его преследует Морган, но в основном по какой-то другой причине. Он слышал, как Джек во сне зовет свою маму, как иногда плачет. Но только один раз он плакал наяву — когда Волк закатил небольшую истерику, узнав, что означает слово «голосовать». Волк заявил Джеку, что не может ехать на машинах — по крайней мере первое время, — и тот отошел к обочине, сел, закрыл лицо руками и заплакал. Потом перестал, что уже было хорошо, но… Но когда он убрал руки от лица, на нем было такое выражение… Волк был уверен, что после этого случая Джек бросит его одного в этой Стране плохих запахов… А без Джека Волк сойдет с ума.