Он обошел вокруг сарая — высокий стройный мальчик в джинсах, кроссовках без шнурков и расстегнутой рубашке. Он писал очень долго, как ему показалось, все это время глядя на небо. Была одна из тех обманчивых ночей, которые время от времени приходят на Среднем Западе в октябре и начале ноября, незадолго до начала зимы. Было тепло, и мягкий ветерок ласкал кроны деревьев и увядающие стебельки травы.
Над головой висела луна — белая, круглая и красивая. Она проливала свой обманчиво нежный свет на все вокруг и казалась одновременно мрачной и чарующей. Джек смотрел на нее, понимая, что она притягивает его, не дает оторвать от себя взгляд.
Мы никогда не подходим к стаду, когда меняемся. О, Джейсон, нет!
Я теперь стадо, Волк?
Лицо на луне. Джек не удивился, когда понял, что это лицо Волка… Только не широкое открытое и слегка изумленное — лицо самой доброты. Это лицо было узким и… о да, черным — оно было черным и от шерсти, но шерсть тут была ни при чем. Оно было черным от черных намерений.
Мы никогда не подходим к ним, потому что мы съедим их, мы съедим их, когда мы меняемся, Джеки, мы…
Лицо на луне — словно вырезанная на кости морда рычащего зверя, изготовившегося к прыжку и открывшего полную зубов пасть.
Мы едим, мы убиваем, убиваем, УБИВАЕМ, УБИВАЕМ!
Чья-то рука легла Джеку на плечо. Сердце провалилось в пятки.
— Я напугал тебя, — сказал Волк. — Прости. Черт бы меня побрал.
Но на мгновение Джеку показалось, что Волк не чувствует себя виноватым.
На мгновение ему показалось, что Волк улыбается.
И еще ему показалось — и он был в этом уверен, — что сейчас будет съеден.
Каменный дом, подумал он, вспомнив сказку про трех поросят, а у меня нет даже дома из соломы.
Теперь пришел страх. Он потек вместо крови по венам и был горячее, чем любой жар.
Нам не страшен серый волк, серый волк, серый волк…
— Джек!
Страшен! Страшен! Господи, я боюсь Волка!
Он медленно обернулся. Лицо Волка, слегка покрытое пушком, когда они вошли в сарай и легли спать, теперь обросло густой бородой, так высоко поднимающейся по щекам, что казалось — она растет прямо из висков. Глаза горели ярким красно-оранжевым светом.
— Волк, с тобой все в порядке? — спросил Джек сдавленным шепотом. Громче он говорить просто не мог.
— Да, — сказал Волк. — Я бегал наперегонки с луной. Я бежал… бежал… бежал… Но со мной все в порядке, Джек.
Волк улыбнулся, чтобы показать, насколько все в порядке, и обнажил множество огромных острых зубов. Такое впечатление, что Джек заглядывал в рот Алиену из фильма ужасов.
Волк заметил это выражение, и разочарование отразилось на его погрубевшем массивном лице. Но под разочарованием было еще что-то. Что-то, что гримасничало, ухмылялось и скалило зубы. Что-то, что будет преследовать жертву до тех пор, пока кровь не потечет из ее носа от ужаса, до тех пор, пока она не заплачет и не взмолится. Что-то, что будет смеяться, раздирая кричащую жертву, даже если жертвой станет