— Ну ладно, — сказал Зингер. Его голос прозвучал почти жалобно. — Ладно, ладно. Забудь это. — Его худое лицо снова приобрело надменный вид. — Преподобный Гарднер попросил меня, в случае если ты не ответишь на его вопрос, напомнить, что твой друг в карцере взывает к тебе. Ты понимаешь это?
— Я знаю, к кому он взывает.
— Быстро в грузовик! — сказал, проходя мимо, Педерсен, даже не удостоив их взглядом… Только поравнявшись с Зингером, он поморщился, словно почувствовал запах тухлятины.
Джек слышал завывания Волка даже после того, как грузовики тронулись с места, хотя оба тарахтели, как пустые бочки, и давно не видевшие ремонта двигатели бешено ревели. Ничто не могло заглушить этот плач. Казалось, между Волком и Джеком пролегла невидимая связь — он слышал его крики, даже когда рабочие бригады достигли Дальнего поля. Однако понимание того, что вой звучит только в его голове, не утешало Джека.
Ко времени ленча Волк затих, и Джек внезапно понял, хотя и не был до конца в этом уверен, что Преподобный Гарднер приказал убрать его из карцера, пока его крики и завывания не начали вызывать нездоровый интерес. После того что произошло с Фердом, ему не хотелось привлекать ничьего внимания к «Дому Солнечного Света».
Когда во второй половине дня мальчики вернулись с поля, дверь карцера была открыта, а сам карцер пустовал. Зато наверху, в той комнате, где они проживали, Волк возлежал на нижней койке. Он приветливо улыбнулся вошедшему Джеку:
— Как твоя голова, Джек? Синяки уже не такие страшные!
— Волк, с тобой все в порядке?
— Я кричал, кричал… и уморил их всех.
— Волк, прости меня, — сказал Джек. Волк выглядел очень странно: его лицо было слишком белым, каким-то сморщенным.
«Он умирает», — подумал Джек и тут же поправил себя: Волк умирает с тех пор, как они перенеслись из Долин в этот мир, спасаясь от Моргана. Но сейчас он умирает быстрее. Слишком белый… сморщенный… но…
Джек почувствовал, как по его спине пробежал холодок.
Голые руки и ноги Волка не были голыми на самом деле, они были сплошь покрыты легким пушком. Джек мог поклясться, что два дня назад этого пушка не было и в помине.
Ему захотелось немедленно подойти к окну, выглянуть наружу и посмотреть на луну, чтобы убедиться, что семнадцать дней никак нельзя просто так вот взять и потерять.
— Не волнуйся, Джеки, время для превращения еще не настало, — сказал Волк. Его голос был сухим и надтреснутым. Это был голос тяжелобольного. — Но я начал меняться в этом темном вонючем месте, куда они меня посадили. Волк! Да, я начал. Потому что я чуть не сошел с ума от испуга. Потому что я долго кричал и выл. Если Волк достаточно долго кричит и воет, он может вызвать внеочередное превращение. — Волк пригладил волосы на ногах. — Они скоро исчезнут.