Так в чем же состоит эта истина смирения? В реальном знании своей греховности, в осознании искажения ума своего, развращения воли и чувств, своей жуткой зависимости от страстей. Конечно, такое знание не вдохновляет, но оно необходимо, так как без определения заболевания лечение невозможно. Когда же человек поселит в себя это смиренное знание, он восчувствует необходимость в Боге, Который Один только может вернуть ему духовное здоровье.
Смиренный сердцем понимает, что первейшая его забота — избавиться от греха как духовного разлада и распада, и тогда только можно заниматься чем-то всерьез. Если же он, несмотря на болезнь, что-то «творит», то результат, как правило, бывает с отрицательным знаком, т. е. вольно или невольно обращается против человека, ибо душевнобольной человек, утративший власть над своими чувствами, ничего разумного сотворить не может.
Христос-Спаситель указал нам на возможность спасения. Он как бы взывает ко всему миру, к человечеству: вылечитесь сначала, а потом будете строить, и тогда не будет нужды перестраивать. [2] Но человек гордый, т. е. ничего не желающий знать о своей болезни, продолжает, несмотря страшные уроки своих деяний, «строить» и «перестраивать».
Когда Христос принес на землю идеальный образ цельной личности, то Он стал живым Обличителем человеческого безумия. Смирением, приводящим все в гармонию и порядок, Он предложил Себя в образец всем и каждому — каким должен быть человек, каким путем он должен идти по жизни, чтобы преодолеть внутренний разлад и распад, которые ведут к смерти.
Но человек не идет путем Христа, не хочет смиряться, потому что, «видя не видит и слыша не слышит» (Мф. 13, 13). Все неприятное в жизни ему кажется случайным, озлобляет его, ибо он все мерит своим умом. А что может греховный и страстный ум?
Но вот смиряется человек пред Богом и начинает понимать, что все до мелочей в его жизни разумно и нужно, что все, даже грехи его, Господь обращает ко благу. Он успокаивается и становится способным понять, принять, возблагодарить. Вроде бы остается все то же — болезни, скорби, нестроения, но в смирении меняется отношение человека к происходящему, он видит все по-другому. Во всем видит Бога: Его любовь, врачующую нас; Его справедливость, научающую нас; Его мудрость, спасающую нас от собственной злобы.
Когда человек, смирившись, начинает осознавать свои немощи, он невольно проявляет сочувствие к немощам других, являет сострадание и милосердие. Здесь — начало любви.
Смирение собирает и роднит людей, даже совсем чужих. Дух же гордыни, надмения разъединяет, рассеивает и кровных родных. Нет смирения друг перед другом — и нет добрых, сердечных отношений, мы тогда, и только тогда, что-то значим для Бога, когда любовь действует в среде нашего общения. Ибо любовью и состраданием уничтожается грех.