— А вот и он! Ну чего нос повесил? Пивка хочешь?
— Кто вы, черт побери? — почти крикнул Кантлинг, остановившись.
— Так мы это уже прожевали. Не нуди. Бери бутылку и припаркуй свою задницу у огонька.
— Актер! — сказал Кантлинг. — Проклятый актеришка. Вас Мишель подослала.
— Актер! — Хью ухмыльнулся. — Хреновина! Ты бы в свой романчик всадил такую фигню? Да никогда, дружище. А кто другой напиши такое в журнальчике или в книжке, так ты бы ему всю его фиговую печенку выел.
Кантлинг медленно прошел по комнате, не спуская глаз с парня, развалившегося в его кресле. Нет, это был не актер. Это был Хью, мальчишка из его романа, лицо на портрете. Все еще пристально его разглядывая, Кантлинг опустился в мягкое, пухлое кресло.
— Нелепость! — сказал он, — Что-то из Диккенса. Хью захохотал.
— Нет, старик, это не фиговая «Рождественская песнь», и я тебе не дух прошлого Рождества. Кантлинг нахмурился. Кто бы это ни был, а реплика была не в его характере.
— Неверно! — сказал он резко, — Хью не читал Диккенса. Комиксы — да, но не Диккенса.
— А я фильм видел, папаша, — ответил Хью и отхлебнул из бутылки.
— Почему ты называешь меня папашей? — сказал Кантлинг, — Это тоже неверно. Чистейший анахронизм. Хью был уличным мальчишкой, а не битником.
— Это ты мне говоришь? Будто я не знаю, или что! — усмехнулся он. — На хрена. А как мне тебя еще называть? — Он запустил пальцы в волосы, отбрасывая их со лба, — Как ни крути, я же твой хреновый первенец!
Она хотела назвать будущего ребенка Эдвардом, если родится мальчик.
— Не говори глупостей, Хелен, — ответил он.
— Я думала, тебе нравится имя Эдвард, — сказала она.
Почему, собственно, она торчит в кабинете? Он же работает! Вернее, пытается работать. Он ведь просил ее не входить в кабинет, пока он сидит за машинкой. В первые дни их брака Хелен считалась с его просьбой, но с тех пор, как она забеременела, все пошло прахом.
— Да, мне нравится имя Эдвард, — сказал он ей, стараясь говорить спокойно. Он не терпел, когда его отвлекали. — Мне очень нравится имя Эдвард. Я обожаю чертово имя Эдвард. Вот почему я дал его главному герою. Эдвард — это его имя. Эдвард Донахью. Вот почему мы не можем назвать младенца так. Я уже использовал это имя. Сколько раз я должен объяснять?
— Но в книге ты его ни разу Эдвардом не назвал, — возразила она.
— Ты опять читала рукопись? — Кантлинг нахмурился, — Черт побери, Хелен, я же тебе сто раз говорил, чтобы ты не трогала рукопись, пока она не кончена! Hо она не позволила себя отвлечь.
— Ты же ни разу его Эдвардом не назвал, — повторила она.