— Здорово, Пахомыч!
— А, Ваня, приветик, — приветливо улыбнулся старик, — какими судьбами?
Пахомыча Одинцов знал давно и нередко пользовался его услугами. Если соблюдать формальности, то посмотреть на труп не так-то просто, нужно оформить кучу бумаг, а Пахомыч решал этот вопрос быстро с помощью обыкновенной бутылки.
Одинцов затянулся и спросил:
— Привезли тут тебе недавно одного…
— Это жениха что ли?
— Вот, вот именно жениха, ты его резал?
— А кто же еще? Сегодня суббота, а хирург будет только в понедельник. А покойники-то ждать не могут, их хоронить надо.
Пахомыч бросил окурок:
— Так ты про его душу приехал?
— Ага, — ответил Одинцов, — ничего интересного не заметил?
Старик посмотрел на Одинцова, но не увидел, чтобы у того где-нибудь под одеждой была спрятана бутылка. Одинцов сразу догадался, о чем речь:
— Минуту, — сказал он и пошел к припаркованной машине.
Когда бутылка оказалась в руках Пахомыча, он сразу повеселел:
— Интересного говоришь? Да, нет. Ничего особенного. Пульки я вытащил и в уголовку отправил: одну из черепушки, вторую прямо из сердца. Стрелял, видно, специалист — такой дуплет!
— Глубоко сидели?
— Прилично. Стреляли не из пистолета. Тут винтарь работал, и явно не наш, а импортный, уж больно калибр большой, да и пульки больно чудные, не нашенские.
— А в животе что?
— Да так, ничего особенного. Как у всех. Завтрак, немного вина, мелочь разная. А вообще-то парень крепкий был, царство ему небесное, взглянешь?
— Да, пожалуй.
Старик быстро привез укрытое простыней тело.
— На, любуйся, — Пахомыч отдернул простыню и отошел в сторону.
Одинцов посмотрел на тело:
— Так, — подумал он, — и как же тебе, приятель, не повезло. Угораздило тебя быть сыном такого папаши. Вот и пришло время расплачиваться за счастливое детство и беззаботную юность.
Одинцов внимательно осмотрел тело и обратился к старику:
— Пахомыч, переверни-ка его.
— На дырки хочешь посмотреть, — догадался старик, — сейчас мы его родименького.
Он, кряхтя, перевернул тело. Одинцов склонился над трупом и даже подвинул тележку поближе к свету.
— Не может быть, у нас же был уговор, — пробормотал Одинцов. В его памяти тотчас нарисовался другой труп, с точно такими же ранениями. С тех пор прошло больше четырёх лет, но аккуратные кровяные пятна на черепе и под левой лопаткой он запомнил.
— Что-что? — спросил старик.
— Да нет, ничего, — громко сказал Одинцов, — увози. Это я так, про себя.
Старик повез покойника в холодильник, а Одинцов вышел на улицу.
— Ну, что? Терентий? — спросил он сам себя, — почерк его. Дуплет, так сказать, чтоб наверняка. Одна пуля под левую лопатку, вторая в голову, в затылок. Если попал, то гарантия смерти стопроцентная. А Терентий не промахивается. Но, как он мог нарушить уговор?! Если это — его работа, то это уже наглость! Тогда он уже не жилец, кто бы за ним не стоял. Если такой волк перестает соблюдать законы стаи, то стая его просто загрызает. Оставлять его в живых при таких раскладах просто опасно. Вот и нет у меня больше снайпера, надо искать другого.