– Да никто…
– Это Спайк, да?
– Спайк?
– Да, именно Спайк. Что теперь он задумал?
– Ничего.
– Ты прекрасно знаешь, что мне ты врать не сможешь, Малыш. У меня от этого ладони звенят.
– Что, и сейчас звенят?
– Да. На, послушай.
Она протянула руки ладонями вверх. Я дотронулся до них и почувствовал легкое дрожание, вибрацию, как будто под кожей у нее звенел хор муравьев.
– Мам, ну ты же его знаешь. Он валяет дурака, как обычно.
– Нет, Малыш, все гораздо хуже. Он сам не понимает, во что может вляпаться. Поверь мне.
– Я скажу ему. – Я двинулся к двери, но тут вниз сошла Грейс:
– Чай готов?
– Через полчаса. – Мама торопливо повернулась к плите и занялась картошкой.
Мы с Грейс сошли с крыльца, обошли дом и вышли на улицу. Мы не собирались гулять вместе, но в результате рука об руку побрели по лугу в сторону церкви. Грейс на два года моложе меня, но с самого раннего детства именно она верховодила во всех наших играх: придумывала новые шалости и подначивала меня на всякие безумства. Она сообщала мне, что сегодня мы будем лазать по деревьям, сегодня – мастерим тарзанку, чтобы прыгать с нее в реку, а сегодня – идем в старый дом, где профессор-маньяк когда-то прятал свою несчастную жертву. Сестра всегда первая забиралась на дерево, первая хваталась за конец веревки или оборачивалась ко мне со словами: «Ну чего ты боишься? Здесь же никого нет…» – и смеялась, когда я робко возражал: «Но, Грейс…»
Теперь она заглянула мне в лицо и спросила:
– Мама с тобой говорила?
– Да.
– И что она тебе сказала?
Я пожал плечами:
– Сама знаешь. Как обычно.
– Что «как обычно»? – Грейс невозможно обвести вокруг пальца. Глупо было пытаться отделаться от нее этим «как обычно». – А ну-ка говори!
– Ну, она сказала, что чувствует запах гари и что у нее звенят ладони.
– Ты ей веришь?
– Не знаю…
Мы с Грейс никогда не обсуждали маму и ее особые знаки. Как-то не доводилось. Когда разговор заходил об этом, мы переводили его на другие темы, но тогда в первый раз Грейс сказала:
– Что же, стоит прислушаться к тому, что она говорит. Не такой уж это и бред.
– Что не такой уж и бред?
– Ее дар.
– Дар?
– Да, Эллиот, я сказала «дар». Тот, что она унаследовала от своей матери. Который, по ее мнению, унаследовал ты.
Я засмеялся:
– А ты – нет?
Грейс отрицательно помотала головой:
– Ты ж меня знаешь. Мисс Практичность. – Мы остановились перед огромным тисом, и я, как обычно, загляделся на его извилистые ветви. – Помнишь, когда мы были детьми, ты отказывался лазать на него? Ты говорил, что это особое дерево, хотя мама тебе про него не рассказывала. У меня никогда не было таких мыслей. Я лезла вверх, и все тут.