— Еще не спишь? — неожиданно спросил меня Стилтон.
Я умудрилась не подскочить от внезапного звука его голоса.
— Угу. Более или менее.
— Отлично. Грядет заключительное признание, — сказал он, подкручивая вьюер на стуле. А я и не заметила, как с приближением сумерек в комнате зажглись плафоны. Сквозь матовое стекло окна я увидела, что уже почти стемнело. Если повезет, к рассвету мы сможем отсюда выбраться, подумала я устало. А когда выберемся, тут же подам заявление о переводе меня из отдела по убийствам и буду ловить бандитов, или наркоманов, или пройдох, увиливающих от уплаты штрафа за незаконную парковку.
— Еще разок, — сказал Стилтон, занимая позицию.
Звук рвущегося полотна. Если и этот намерен соврать про Энтуотер, от души надеюсь, что ему очень больно.
Однако номер семнадцатый оказался, видимо, диссидентом.
— Фа-ар-бер, — сказал последний лазарянин. — Фа-ар-бер виной.
— Какое облегчение! — сказала я. — Мне уже казалось, что шестнадцать лазарян стояли в очереди, чтобы кого-то придушить. Однако выясняется, что придушил некто, переодетый дворецким. Просто не дождусь поставить в известность СМИ.
Тинта-а внезапно ожил и велел Фарберу послать кого-нибудь за пиццей. Видимо, пицца больше всего остального напоминала национальное лазарянское блюдо. Это меня не подбодрило и даже не раздразнило моего аппетита, хотя я, по идее, давно должна была испытывать голод.
И жажду. Как и люди в углу — судя по их виду, они провели весь этот день в пустыне. За исключением Пилота, которая оставалась такой же отстраненной и безмятежной. Однако именно Пилот сообщила нам, что у обслуживающего персонала возникла проблема.
Она подошла к нам, когда мы устанавливали вьюер на столе, чтобы Изучить записи.
— Многим нужно в туалет, — сказала она, мундштуком указывая на группу людей.
— У некоторых начались настоящие боли, — добавила она жизнерадостно.
Мне захотелось расквасить ей нос.
Но вместо этого я поговорила с Фарбером. Его реакция вызвала у. меня желание расквасить нос ему.
— Тинта-а знает, — сказал он. — Условия были созданы до вашего прибытия сюда. — Он указал на большой орнаментальный цветочный горшок в углу и добавил, читая мои мысли: — Он только похож на цветочный горшок. — Это… э… лазарянский приемник отходов. Лазаряне… э… (сглатывает) не придают этой функции особого значения.
— Да неужели! — сказала я. — Но я что-то не заметила, чтобы кто-то из них им воспользовался.
— Они им пользуются каждую вторую неделю. А сейчас еще первая.
Я направилась к людям и сама им объяснила. Пожилой мужчина упрямо мотнул головой, не взглянув на меня. Но женщина лет шестидесяти пожала плечами, направилась к приемнику и демонстративно повернулась спиной. Гнев вокруг, казалось, можно было пощупать, и вряд ли эту ситуацию удастся скрыть от прессы. Дипломатические отношения между лазарянами и людьми, вполне возможно, будут прерваны: урон от пренебрежения к физиологическим нуждам будет куда больше, чем от убийства. Ведь даже террористы водят своих заложников в туалет.