Пока я ломала голову над причиной появления такого количества влаги в нашей квартире, Петя приступил к штурму ванной. С первого раза дверь не поддалась, но здорового мужика это не остановило. Он дернул посильнее, щеколда, на которую дверь была заперта изнутри, с легким звяком отлетела, и... нам под ноги с веселым плеском хлынул небольшой поток прозрачной воды. Она текла из крана, переливалась через край раковины и красивым водопадом падала на кафельный пол. На полу уже образовался миниатюрный океанчик, в котором плавали Клавкины тапки, какие-то мочалки, губки, а прямо в центре помещения гордо дрейфовал пластмассовый тазик для белья. В самой ванной за наполовину задернутой шторкой мне удалось разглядеть ноги, обтянутые малиновыми колготками.
— А-а-а! Уби-или-и! — взорвался в ушах тонкий визг. Я в недоумении поискала источник неприятного звука. Голосила Валька, странным для ее комплекции фальцетом. Петр стоял перед ванной и шлепал губами, не производя при этом ни звука. А может, его голос просто тонул в воплях взволнованной супруги.
«Кого это, интересно, убили? Да еще в моей ванной»? — подумала я и заглянула за шторку. Клавка лежала в ванной в полной амуниции, то есть в том самом экстравагантном наряде, в котором посещала клуб. Правда, весь шик одеяния был подпорчен большим темно-красным пятном, расплывшимся на животе Клавдии. Сестрица с блаженной улыбкой на устах обнимала пустую бутылку из-под вина и признаков жизни не подавала.
— Это Клавку убили, что ли? — задала я глупый вопрос, скорее самой себе, потому что голос мой никем не мог быть услышан из-за разрушительных децибел, издаваемых Валькой. Уверена, эти звуки смогли бы разбудить и мумию товарища В.И. Ленина. Вождь мирового пролетариата наверняка повел бы нас в светлое коммунистическое будущее, потому я тихо порадовалась, что Валентина орет не в мавзолее, а в нашей ванной.
Внезапно ее вопль оборвался. Тишина, нарушаемая лишь плеском так никем и не прикрученной воды, свалилась на нас, словно случайная сосулька на случайного прохожего. За спиной онемевшей Вальки маячила искаженная волнением физиономия Юрки. Оказывается, это его рука прервала лебединую песню бывшей продавщицы овощей. Петр Семенович, все еще пребывая в столбняке от вполне симпатичного трупа Клавдии, никак не среагировал на посягательства постороннего мужчины на свою собственность.
В ванной произошло какое-то движение.
— Кто тут так орет? Мертвого разбудит! — зевнула Клавдия, открывая глаза.
На этот раз разразился криком Петр. скорее всего, это был первый случай в его жизни, когда ожил покойник. Валентина скосила сумасшедший взгляд в сторону стремительно удалявшегося супруга и что-то нечленораздельно замычала.