Я пожала плечами:
— Да нет. К тому же эта ужасная гроза ночью. Наверное, из-за нее никто не слышал выстрела. Знаете, может быть, вы будете задавать вопросы, а я на них отвечу? А то я не знаю, собственно, о чем рассказывать...
— Хорошо. — Он кивнул, сел за стол, заполнил бланк протокола, и перешел к вопросам: — Как давно вы знали убитого?
— Всю жизнь. Эта дача раньше принадлежала моему деду, и они познакомились с Тобольцевыми еще до моего рождения. Мы раньше каждый год отдыхали на даче, и всегда очень дружили с соседями.
Он нахально и весело рассмотрел меня:
— Странно, но я вас совсем не помню.
— Ну, может, виделись раньше, а потом забыли?
Он хохотнул:
— Вы всерьез предполагаете, что можно вас забыть?
Сергей кашлянул, и здоровяк перевел взгляд на него.
Я заторопилась:
— Последние девять лет, даже больше, я на даче не была.
— Что так? Карибы и Таиланды, небось, посещали?
Я пожала плечами:
— Разве это имеет какое-то отношение к делу? Нет, бабушка и дедушка умерли, а я — женщина работающая, просто не получалось с отпуском.
Он вкрадчиво спросил:
— А сейчас получилось?
— Я приехала продать дачу. И уже здесь встретила соседей. Мы с сыновьями, — я чуть запнулась, — Владимира Георгиевича с детства дружили. Знаете, такая летняя дачная дружба. В другое время года отношения почти не поддерживали.
— То есть вы не знали, что встретите здесь своих старых соседей? И именно Тобольцева-старшего?
— Конечно, нет. Тем более, что Владимир Георгиевич здесь и раньше никогда подолгу не бывал. У него серьезный бизнес, работа. Если и приезжал, то наездами, на неделю, не больше.
— А какие у вас с ним были отношения?
Я задумалась.
— Никаких. Он намного старше, общих интересов у нас нет, я уважала его, но относилась довольно отстраненно. Кстати, мне показалось, что в этот приезд он стал более человечным, что ли. Обычно я с ним могла за все лето и словом не перемолвиться.
Он помолчал, потом поднял на меня глаза, на самом дне которых плескалась усмешка:
— Давайте будем откровенны. Мне уже рассказали, что вчера у вас состоялась довольно напряженная беседа с убитым. Я так понял, что он собирался после этого разговора исключить вас из своего завещания.
Я недовольно нахмурилась:
— Нет, вас неправильно проинформировали. Он как раз собирался включить меня в число наследников, но я убедила, что не являюсь его, — я опять запнулась, — его кровной родственницей. Вы, кажется, меня в чем-то подозреваете? Да если бы мне нужно было это наследство, я бы просто промолчала. Зачем мне брать грех на душу и убивать его? И как, вы себе представляете, я могла бы это сделать?!