Адриано не знал, что ответить. Знал только, что чувствует подъем, возбуждение, и не уверен, хочется ли ему сейчас взять в руки меч или перо и чернила, чтобы записать те слова, которые начинали рождаться внутри.
— Что случится, как ты считаешь? — спросил он с почтительностью, которая поразила бы его друзей.
— Не знаю, — откровенно ответил его собеседник. — Но у меня крепнет подозрение, что в этом году на Празднике Виноградной Лозы может начаться нечто такое, чего никто из нас не ожидает.
На, мгновение показалось, будто он хотел прибавить что-то еще, но промолчал.
Вместо этого он встал и со звоном бросил на столик горсть монет в уплату за кав.
— Мне надо идти. Время репетировать: я выступаю с музыкантами, с которыми никогда прежде не играл. Прошлогодняя чума выкосила многих из странствующих музыкантов, а я на время избавился от коз.
Он ухмыльнулся, затем бросил взгляд на доску для записей пари на стене.
— Скажи своим друзьям, что я через три дня вернусь сюда до захода солнца, чтобы решить дело с поэтическими соболезнованиями Кьяры. А пока прощай.
— Прощай, — задумчиво ответил Адриано, провожая взглядом покидающего опустевший зал музыканта.
Хозяин и его жена собирали кружки и стаканы, вытирали столы и скамейки. Адриано знаком попросил последнюю кружку. Через минуту, потягивая кав — на этот раз без спиртного, чтобы прояснилось в голове, — он вспомнил, что забыл спросить имя музыканта.
В тот день Дэвину не везло.
В свои девятнадцать лет он почти совсем смирился с маленьким ростом и мальчишеским бледным лицом, которыми словно в насмешку одарили его боги Триады. Уже столько лет прошло, как он бросил привычку висеть вниз головой на ветвях деревьев в лесу возле их фермы в Азоли, пытаясь хоть немного прибавить себе рост.
Прекрасная память всегда была предметом его гордости и источником радости, но многие из воспоминаний не приносили ни того, ни другого. Он бы с удовольствием забыл тот день, когда близнецы, возвращавшиеся с охоты со связкой дичи, застали его висящим на дереве вниз головой. Даже шесть лет спустя его мучило то, что его обычно туповатые братья сразу же догадались, чего он пытается добиться.
— Мы тебе поможем, малыш! — весело воскликнул Повар.
Нико ухватил его за руки, а Повар за ноги, и крепкие близнецы вдвоем начали растягивать его, добродушно хохоча. И помимо прочего, им доставляло громадное наслаждение слушать не по годам изощренную ругань Дэвина.
Да, то была его последняя попытка прибавить себе рост. Той же ночью он пробрался в спальню храпящих близнецов и аккуратно вылил на каждого по ведру с помоями для свиней. И умчался, подобно Адаону, успев пересечь двор и выскочить за ворота фермы прежде, чем раздался их рев.