Больше ее никто не беспокоил. Люба спала, сколько хотела, проснулась, отчаянно зевая, еще несколько минут валялась с закрытыми глазами и только потом встала.
За окном плотно загороженное тучами небо старательно укрывало солнце, способное показать, какой нынче час дня, но Люба сразу поняла — чуть больше четырех. Четко поняла, будто внутри щелкнули сверхточные часы и выдали нужную информацию. Это немного смущало, но больше удивляло другое — это сколько получается, она спала? Целые сутки? Даже больше?
Тряхнув волосами, Люба нахмурилась. Получается ее никто и не будил. Дверь заперта, но никто не стучал — спит она чутко. Лазурь как исчезла после вчерашнего разговора, так больше не появлялась. Да и остальные жители квартиры не рискнули тревожить.
Как будто всем вокруг стало не до человеческой девицы, от которой так просто отказался Бостон.
Люба оделась и отправилась искать кухню. Черт с ними со всеми, пусть делают, что хотят. Но голодать она не собирается, как и вспоминать о вчерашнем спектакле. Шли бы они все лесом со своим бессмертием!
Однако у двери она вдруг замерла. Медленно повернула голову, пытаясь понять, что там сбоку такое притягательное, что-то маленькое, но как будто… теплое… И да, маленькое и как будто живое, вроде котенка, о котором долго мечтал и однажды дождливым вечером, наконец, завел. Принес домой, укутал в любимый плед и проснувшись утром, не сразу поверил, что мечта сбылась и ты теперь живешь не один. Находишься в комнате не один. Дышишь воздухом вместе с другим живым существом, почти другом.
'Сейчас', - отметила Люба и вдруг затрезвонил телефон. Она нашла его на столе, ровно на том самом месте, откуда почти неуловимо сочилось призывное тепло.
'Сашка', - подумала Люба, только протягивая руку. Даже на экран смотреть не стала.
— ЛО! — без предупреждения завопил брат. — Они приедут скоро! Слышала? Я говорил с ними по скайпу и они скоро будут! Я их видел! Сказали, бросят все и прилетят. Ну, может через неделю. Поняла?
— Родители? — удивилась Люба тому, что вообще только в этот момент умудрилась вспомнить об их существовании.
— Да! Ты когда вернешься?
Люба тут же впала в ступор и замолчала. Ответа на этот вопрос у нее не имелось.
— Ну? — настаивал брат. Нетерпеливо и уверенно, будто вместе со зрением приобрел и другие свойственные избалованным детям привычки. — Ты приедешь?