— Знаю, никто из нас не готов к этому, но, думаю, из тебя получится чудесный отец, — выдавливаю я. — Мы справимся.
— Откуда ты, черт побери, знаешь! — орет он еще громче. — Скажи мне, откуда! — Серые глаза горят, и так много эмоций мелькают на лице. Но самая заметная из них — страх. — Да пошло все к дьяволу! — рявкает Кристиан и вскидывает руки в жесте поражения.
Разворачивается на пятках и, схватив на ходу пиджак, выскакивает в холл. Его шаги гулко стучат по паркету, и он исчезает через двойные двери в фойе, с силой захлопнув их за собой, отчего я снова подпрыгиваю.
Я одна в тишине — в неподвижной, безмолвной, пустой огромной гостиной. Непроизвольно вздрагиваю, немо глядя на закрытые двери. Он ушел от меня. Проклятье! Его реакция даже хуже, чем я могла представить. Отодвигаю тарелку и, сложив руки на столе, опускаю на них голову и даю волю слезам.
— Ана, дорогая. — Рядом со мной возникает миссис Джонс.
Быстро выпрямляюсь, смахнув слезы с лица.
— Я слышала. Мне очень жаль, — мягко говорит она. — Хотите травяного чаю или еще чего-нибудь?
— Я бы хотела бокал белого вина.
Миссис Джонс долю секунды медлит, и я вспоминаю про Комочка. Теперь мне нельзя алкоголь. Или можно? Надо изучить список предписаний и запретов, который дала мне доктор Грин.
— Я принесу.
— Вообще-то, пожалуй, лучше выпью чаю. — Я вытираю нос. Миссис Джонс по-доброму мне улыбается.
— Чашка чая — это прекрасно.
Она собирает тарелки и идет в кухонную зону. Я плетусь следом и усаживаюсь на табурет, наблюдая, как она готовит мне чай.
Миссис Джонс ставит передо мной исходящую паром кружку.
— Может, вам дать что-нибудь еще, Ана?
— Нет, больше ничего, спасибо.
— Вы уверены? Вы почти ничего не ели.
Я смотрю на нее.
— Как-то не хочется.
— Ана, вы должны есть. Вы теперь не одна. Пожалуйста, позвольте мне соорудить для вас что-нибудь. Чего бы вы хотели? — Она взирает на меня с надеждой. Но я правда не могу ни на что смотреть.
Мой муж только что ушел от меня, потому что я беременна. Мой отец попал в серьезную аварию, и еще этот подонок Джек Хайд пытается обвинить меня в сексуальных домогательствах. Вдруг возникает неконтролируемая смешливость. Видишь, что ты сделал со мной, Маленький Комочек? Я глажу себя по животу.
Миссис Джонс снисходительно улыбается мне.
— Вы знаете, какой у вас срок? — мягко спрашивает она.
— Совсем небольшой. Четыре или пять недель, врач не уверена.
— Если не будете есть, то, по крайней мере, вам следует отдохнуть.
Я киваю и, взяв чай, направляюсь в библиотеку. Это мое убежище. Вытаскиваю из сумочки «блэкберри» и раздумываю, не позвонить ли Кристиану. Знаю, для него это шок, но его реакция уж слишком резкая. А когда она не бывает такой? Мое подсознание выгибает идеально выщипанную бровь. Я вздыхаю. Пятьдесят Оттенков переменчивости.