Каждый вечер, когда солнце исчезало за холмами и сумерки окутывали лес, Бедржих закрывал ненавистные счетные книги и уходил из дому. Там, среди просторов полей и деревенской тишины, он думал о музыке, вспоминал дни, когда мог упиваться гармониями Моцарта, Шопена. Там, только там была его жизнь.
Отец видел переживания сына и жалел его. Стараясь отвлечь юношу от мрачных мыслей, Франтишек придумывал различные хозяйственные поручения. Но это мало помогало. Бедржих покорно выполнял все, что от него требовали, и продолжал грустить. Одна музыка была способна вернуть его к активной жизни. Когда случалось юноше где-нибудь играть на сельском празднике, он весь преображался, к нему возвращалась прежняя веселость, он был почти счастлив.
Так проходило лето. И чем ближе приближался день, когда обычно Бедржих уезжал в город на учебу, тем тоскливее делалось у него на душе.
И вдруг счастье снова улыбнулось юноше. Пришло письмо от профессора Франтишка Йозефа Сметаны, двоюродного брата Бедржиха, — тот приглашал юношу приехать в Пльзень и там продолжить образование. Почтенный профессор обещал отцу Сметаны свой надзор за Бедржихом и опеку.
Ученик Юнгманна, Франтишек Йозеф Сметана был, бесспорно, талантливым человеком. К сорока годам он получил степень доктора философии. Круг интересов его был очень широк. Труды профессора Сметаны по физике, истории и астрономии печатались в Праге, куда он часто наезжал из Пльзни. Предложение было очень кстати. И Бедржих, не раздумывая, отправился в Пльзень.
Франтишек Йозеф Сметана сумел расположить к себе юношу — в этом помог ему богатый опыт, приобретенный за долгие годы педагогической деятельности. Он ни единым словом не упрекнул Бедржиха за безрассудные поступки в Праге. Он постарался убедить, что гимназию необходимо закончить.
Бедржих оценил эту деликатность. Чтобы не огорчать «дядю», как он называл профессора Сметану, потому что тот был намного старше его, Бедржих стал прилежно заниматься. Хотя порой, просматривая свои музыкальные сочинения, которые хранились на дне чемодана, юноша с грустью думал о том, сколько новых пьес можно было написать, не будь он так занят уроками.
В Пльзни Сметана жил у местного учителя Сикоры, который, руководствуясь, очевидно, указаниями отца юноши, постоянно мешал ему заниматься музыкой. Помогала Сикоре в этом его дочь, по словам Сметаны, «настоящий дьявол в человеческом образе». Поэтому, хотя в одной из комнат и стояло фортепьяно, Сметана не мог упражняться днем. Лишь поздно вечером, когда хозяева засыпали, Сметана пробирался к инструменту и тихонько играл.