Почти каждый день можно было видеть Бедржиха и Катержину за инструментом. Для юноши не было большего счастья, как сидеть возле Катержины, играть для нее или говорить с ней о музыке. И в сердце его зарождалось большое, чистое чувство первой любви. Это чувство подчиняло себе все мысли Бедржиха, руководило всеми em поступками. Для Катержины он писал новые сочинения, стараясь в музыке выразить свои переживания. В день ее именин он преподнес ей Увертюру для фортепьяно в четыре руки, затем посвятил кадриль. Для совместного музицирования с ней был сочинен и Дуэт без слов. Радость встреч и боль мимолетных сомнений воплощались в звуках, з музыкальных образах.
Столкнувшись с такой любовью, девушке трудно было уберечь свое юное сердце. Ответное чувство расцветало в душе Катержины.
Но наступил март 1843 года, и Катержина снова уехала в Прагу, где должна была выступать на вечерах, которые устраивал ее старый учитель Прокш. Отъезд любимой привел Сметану в совершенное отчаяние.
«О небеса! Что мне делать? — писал он. — Без Катержины быть здесь, в Пльзни, где каждое дерево, каждая улица, каждый дом, даже стул, пианино, диван — где все, все напоминает мне мою богиню? Нет! Ни одного дня, ни одного часа я не в силах здесь оставаться. Я должен ее видеть, даже если бы мне пришлось разыскивать ее на луне».
Целой вечностью показались юноше те две недели, что отсутствовала Катержина. Но, наконец, они. снова встретились. Исчезли мрачные мысли, уступив место восторгу.
«Она тут! Она тут! О блаженство, которое разливается по моим жилам, о счастье!»
Катержина тоже радовалась своему возвращению. Она рассказывала Бедржиху о Праге, о концертах, в которых участвовала, о последних театральных новинках. Счастливые, они и не подозревали, что их уже поджидает новое испытание. Карел Коларж получил очередное назначение по службе и должен был в ближайшие дни покинуть Пльзень.
…Чуть светало, когда Сметана поднялся с постели в день отъезда Коларжовых. Во дворе перед их домом уже стояли нагруженные возы. Бедржих поцеловал руку Катержины на прощанье. Губы его дрожали.
«Из-за слез Катержина не могла сказать мне ни единого слова, — вспоминал он. — Но именно эти слезы сказали больше, чем тысячи формул при прощанье других людей. Еще раз она подала мне руку, и воз поехал прочь…»
Сметана шел за повозкой и не спускал глаз с Катержины. Так они выбрались из города на дорогу, ведущую к Праге. Лошади пошли быстрее, и Сметана уже не поспевал за ними. С каждой минутой все больше и больше увеличивалось расстояние между ним и экипажем, увозившим его сокровище.