Что ж, придется пока оставаться здесь. Не смотря на все мое желание вырваться из этого, пусть и прекрасного, но все же сна, я остаюсь, но только до того момента, как не придумаю что сделать что бы Диана тоже захотела убраться отсюда. Надеюсь к тому моменту, наши тела у дока в вагоне — будут еще живы.
В который раз вздохнув, я поднялся с кровати, и направился знакомиться с семьей Дианы.
Знакомство прошло успешно: мать Дианы даже привстала, что бы поприветствовать "жениха" Дианы, как она выразилась. Сестра же просто покраснела, без видимой мне причины, и тут же убежала в соседнюю комнату. В целом, если не учитывать что они были лишь игрой воображения, семья Дианы была вполне… милой.
Целый день, Диана рассказывала истории из своей жизни в Зоне, прерываясь лишь на то что бы послушать причитания матери, и удивленные вопросы сестры. Семья Дианы казалась очень живой, и я даже начал сомневаться, а сон ли все это? Но стоило Диане покинуть комнату, где находились ее родственники и я, как мать и сестра становились мертвыми куклами, оставаясь безмолвно и бездвижно сидеть до тех пор пока Диана вновь не появлялась на пороге зала. Эта особенность наводила на меня жуть — вот ты беседуешь с живыми людьми, а спустя минуту они будто изваяния застывают в одной позе, ни движений, ни дыхания.
— Ты знаешь, — сказал я, когда Диана вернулась со двора. — Твои родственники, после того как ты уходишь из поля их зрения становятся похожими на статуи, с них и слова не вытянешь…
— Да, я знаю об этом, — Диана, как ни в чем не бывало, подлила мне чаю, из согретого на печи, древнего чугунного чайника. — Видишь ли, они всего лишь воспоминания, — она взглядом указала на молчаливых женщин, что сидели по ту сторону стола. — А воспоминания не умеют думать. Все их действия образуются под действием моей памяти, они поступают и говорят так, как я думаю должны это делать они, и лишившись моей мысленной подпитки, если я выйду на улицу или в сад, они просто не знают как реагировать на окружающие раздражители, вот и молчат, не в силе самостоятельно даже двинуть бровями.
Закончив это объяснение, она обняла меня и уткнулась лицом в мое плечо, затем поцеловала и подмигнув мне одним глазом отстранилась, что бы вновь приняться за рассказы о своей жизни.
Я слушал ее в пол уха, мне не давало покоя сама абстрактность и не логичность происходящего. Диана знала, что семья лишь мираж, и все равно продолжала общаться с ними как с равными. Нет, я не могу этого понять, само нахождения меня в одном доме с этой полоумной картиной изуверского общения, выводило меня из равновесия.