— Сволочь… — негромко проговорила Вика в подушку.
Он неторопливо подошел к ней опять, намотал на руку ее длинные волосы, другой рукой погладил по шее и щеке.
— Не болтай языком, он у тебя не для этого! — И он еще раз сильно ударил ее по лицу.
Вика извернулась и вырвалась у него из рук.
— Убирайся! — Она хотела закричать, но от слез закашлялась.
— Легко! — засмеялся Эмиль и быстро, но спокойно вышел из комнаты, бросив на ходу: — Маленькая дрянь…
* * *
Алена проснулась от странного ощущения. Оттого, что малыш внутри ее проснулся раньше и чуть-чуть повернулся. Алена открыла глаза, уже зная это. Она еще полежала какое-то время, замерев, боясь, что это новое, тайное знание уйдет, растворится. И она опять окажется одна. И когда она уже твердо решила, что ей просто показалось, — он повернулся снова. Она тихо засмеялась, представив, как малыш устраивается поудобнее на бочок в ее животе.
Алена вспомнила строчку Волошина «Я давно уж не приемлю чуда, но как сладко слышать — чудо есть!», стихотворения которого в детстве Кира читала ей с двух лет вместе со стихами детских поэтов. Алена так долго и думала, что где-то на берегу далекого моря есть волшебная страна Коктебель, где живут все брошенные зайки и плюшевые мишки с оторванными лапами, где пляшут сказочные мухи с комарами и все лягушата и мышата лечат разбитые носы у старого доброго доктора, в просторной тунике, с бородой и круглой лысиной…
Чудо есть… Мужчины, даже самые лучшие, все равно знают о нем только понаслышке. Потому что единственное чудо на свете — это маленький человечек, который растет и растет где-то в сокровенной глубине Алениного тела и не догадывается пока, что его здесь не очень ждут. Что есть где-то далекие острова, на которых гуляют птицы с лохматой головой и бедный Денис со своим одиночеством, что белые собаки с кровавыми глазами откусывают детям руки… Всего этого он не знает, собираясь месяца через четыре выкарабкаться из воды на сушу и тоже ждать удивительных чудес и верить в них, первые семь-восемь лет своей жизни…
Денис… Что он сейчас делает? Алена неожиданно вспомнила, как в прошлом году Денис первый раз переночевал у Оксаны в день рождения Маргоши. И сам честно об этом сказал ей. Рано утром, часов в восемь, он примчался к Алене и сразу, с порога, предупредил: «Она — мать моего ребенка, а я тебя люблю».
Да, точно, это он сказал тогда. А когда же — то другое, замечательное, что Алена всегда вспоминала, когда окружающие сочувственно крутили пальцем у виска, глядя на то, как идут и идут ее годы — в одиночестве, в ожидании никак не определяющегося в своих решениях Дениса? «Я ничего не боюсь в этой жизни, — признался ей Денис, как-то проснувшись утром, кажется, в позапрошлом году. — Лишь бы ты всегда была со мной».