Почему-то в последнее время Алена все чаще и чаще думала: «А как же Оксана, жена Дениса? Наверное, ей очень плохо… Она же одна теперь…» Как-то она решилась спросить об этом у Дениса. Тот пожал плечами: «Почему она одна? У нее Маргоша». И прекратил все разговоры на эту тему. Получается, что в треугольнике все равно кому-то плохо, и не очень понятно, лучше ли это, если плохо не тебе…
Алена не сразу услышала тихий стук в дверь. Она спустила ноги на пол и ответила:
— Да?
В комнату заглянул Эммануил. Он остановился в дверном проеме, аккуратно причесанный, в темно-синей шелковой пижаме, на которую был накинут такой же распахнутый халат.
— Не спишь? — спросил он, по-прежнему не заходя и комнату.
Алена помотала головой.
— Искал какой-нибудь колпак, чтобы насмешить тебя… С кисточкой…
— Или с бубенчиком… — улыбнулась Алена, но прозвучало это невесело.
Композитор опустился на пол у дверей и положил руки на колени, став похожим на старенького мальчика.
— Как наш малыш? Стучался вечером? — спросил он, ласково глядя на Алену.
— Это пока не малыш, Эммануил, — неожиданно резко ответила та. — Это… зародыш.
Эммануил внимательно посмотрел на нее и понимающе улыбнулся.
— Ну, не буду, не буду… — Он встал. — Целую ножки, любимая, — проговорил он негромко, почти прикрыв за собой дверь.
Алена не знала, что сказать, а он, похоже, ждал ответа и не уходил. Алена опустила голову, он же, не спуская с нее глаз, медленно вернулся в комнату.
— Доброй ночи, — сказал он.
— Вам тоже… спокойной ночи, Эммануил…
— Хочешь, зови меня Эма…
— Нет!.. — вскрикнула Алена.
Композитор приблизился к ней:
— Я чем-то напугал тебя?
— Нет. — Алена отступила назад. — Просто… имя… Я знаю одного человека, которого так зовут.
— Это… он? Твой…
— Нет. Нет!
— Хорошо. Спи, пожалуйста. — Он быстро ушел, сильно прихрамывая.
Утром, за завтраком, Эммануил намазал Алене тонкое печенье маслом, протянул на ладони:
— Я тебя буду всегда кормить, детка, хорошо?
Алена кивнула, стараясь не сталкиваться с ним взглядом.
— Как ты спала?
— Хорошо, спасибо.
«В дверь никто не скребся и по телефону в трубку не дышал…» — подумала Алена и улыбнулась собственным мыслям. Эммануил тут же заметил ее улыбку.
— Ну вот, девочка моя больше не плачет. Ты не будешь у меня плакать… Скажи мне, ты — свободна?
Алена удивленно подняла на него глаза.
— Я имею в виду — чтобы мы могли подать заявление, тебе не придется с кем-то… гм… разводиться?
— Нет, — улыбнулась Алена. — Не придется.
— Прекрасно. Я хочу, чтобы ты прошлась сегодня но магазинам. Вот деньги, — он показал на темную шкатулку, стоящую на буфете, — на мелкие расходы, на хозяйство… Хозяйством тебе, конечно, заниматься не надо. Ко мне приходит замечательная женщина, я, кстати, взял на себя заботу о ее дочери, она тоже… гм… ну, не важно, я как-нибудь расскажу, если тебе будет интересно… А ты, моя радость, купи себе новое платье, какое захочешь, можно розовое… Тебе пойдет… Или, скажем, красное… Мы вечером пойдем к одному человеку в гости. Хочу тебя представить уже как свою жену. — Эммануил посмотрел на Алену, низко склонившую голову. — Почему ты ничего не ешь?