Спрыгнув с лестницы, Данил, пригнувшись и озираясь по сторонам, шмыгнул к задней части клуба. Идти мимо парадного – ищите дураков. Пятачок освещен, заполучить пулю проще простого.
Замерев на пару минут на углу, поджидая, когда глаза привыкнут к темноте, прислушался. Ветерок в кронах шумит, и только. В остальном – тишь да гладь. Дождавшись, когда сквозь темень проступили силуэты окружающих предметов, Данил завернул за угол. Сараюшка, в которой должен был неусыпно бдить Урюк, торчала метрах в сорока прямо по курсу. Пространство не сказать чтоб открытое – за клубом пышно разросся какой-то кустарник – не сильно заросшее. К тому же ползти по кустарнику не хотелось – нарвешься еще на о дуван или на сирень… Придется по открытому идти.
Прижавшись спиной к стене клуба и прячась в тени росшего неподалеку деревца, Данил, поводя из стороны в сторону стволом «винтореза», просидел минут пять. Все органы чувств работали на полную, подмечая и фиксируя каждое движение, каждый звук, фильтруя их на опасные и безопасные, и раскладывая в соответствующие отделы памяти. Наконец, убедившись, что на подходах к сараюшке стоит могильная тишина, он двинулся вперед… и тотчас же из окошка грохнул выстрел. Точное попадание – прямо в броник! Стрелок, видимо, побоявшись промахнуться в темноте, стреляя в голову, решил перестраховаться и пульнул прямо в центр движущейся тени. Данил упал на колено, едва не выронив винтовку, – ощущение было такое, будто в грудь, напрочь выбив воздух, с размаху саданули кувалдой – но тут же вскочил и, подстегиваемый адреналином, не обращая внимания на боль, бросился вперед – быстрее, как можно быстрее, пока стрелок не успел перезарядить ружье! Стрелять в ответ нельзя – кто знает, как там Ахмед? Вполне возможно, что его поставили перед окном, используя тело как живой щит и потому об огнестреле пока следовало забыть.
За те несколько мгновений, что он пересекал открытое пространство, тело успело перевооружиться – «винторез» оказался за спиной, взамен в правой руке возникла лопатка, а в левой – нож. Два удара сердца – и он у сарая. Толчок – правая нога уходит вперед, вынося в ударе все сто десять килограммов боевой массы плюс снаряга… Хлипкая дверь улетела внутрь, кого-то ударив по пути – в темноте матерно заголосили. Данил в боковом перекате влетел в сарай – над головой долбанул еще один выстрел – и, уловив краем глаза отделившуюся от стены тень, с силой ударил лопаткой снизу вверх в область паха. Тень коротко вякнула, заваливаясь вперед. Данил развернулся и атаковал второго противника, силуэт которого маячил у окна, – спружинил ногами, присев, пропустил над головой размашистый удар прикладом, подскочил и от души врезал недругу коленом промеж ног, в самую уязвимую и потому самую многострадальную часть мужского организма. Недруга скрючило, и Добрынин, воспользовавшись этим, добил локтем по затылку, ломая шейные позвонки. Тут же перекатом ушел вправо, вскидывая лопатку, буде придется ее метнуть… однако на этом штурм и закончился – активных перемещений внутри сарая больше не наблюдалось, да и по углам никто не прятался.