«Его нужно выманить, – мелькнула мысль. – Дождаться, когда группа на опушку выйдет, вылезти отсюда – и ударить. От опушки расстояние достаточное, среагируют…»
Ждать пришлось недолго – охотники, растянувшись в цепь, выбрались из леса буквально через минуту Данил из своего укрытия видел, как настороженно озираются они по сторонам, страхуя друг друга. Наверняка видел это и заглот… В середине цепи, по-прежнему уткнувшись носом в землю, двигался Сашка. Группа, выдвинувшись на опушку, по его знаку остановилась, и следопыт приник к земле.
«Пора…»
Данил дернулся к выходу… но тут произошло то, чего он никак не ожидал. Бинтыч, стоящий справа от Сашки, как раз напротив дыры в пещеру, вдруг заорал благим матом и от бедра ударил очередью прямо внутрь. В последний момент, инстинктом угадав намерения медика, Данил успел среагировать, нырнуть за камень у входа, и вся очередь ушла поверх головы. Часть пуль попала в глиняную облицовку стен и застряла в ней, а часть ударила в верхний край отверстия, осыпав Добрынина каменной крошкой, с противным визгом рикошетя куда-то в сторону. Данил заорал что-то нечленораздельное, но его крик потонул в ответных криках и грохоте, – группа в полном составе, изо всех имеющихся в наличии стволов, лупила по берлоге заглота.
Даже грохот очередей не мог заглушить свист пуль над головой, ударов их в стены пещеры и визга рикошетов. Данил, скорчившись за камнем и ежесекундно ожидая шальную пулю, что-то вопил – впоследствии он не помнил точно, что именно, – надеясь, что его все-таки услышат и прекратят огонь, и молился, чтоб ни у кого из группы не оказалось с собой гранаты. Достаточно одной только «эфки», чтоб прервать его земное существование – в ограниченном объеме пещеры, осколки изорвали бы его тело на мелкие тряпочки, и утешить в такой ситуации могло только одно – это было бы гарантированное уничтожение, а не увечье, которого он всегда так сильно страшился.
Перекатившись влево и уйдя из-за камня за более надежное укрытие – стену пещеры, он скорчился, сжался в комок, пытаясь хоть немного уменьшить площадь поражения, и лихорадочно шарил за пазухой, нащупывая «Пернач», чтоб хотя бы выстрелом подать сигнал. Казалось, прошла вечность, прежде чем пальцы, наконец, ткнулись в нагретый теплом тела металл его рубчатой рукояти. Данил дернул было пистолет из кобуры, но тут, сквозь дыру в скале, взгляд его упал на холмик, под которым сидел заглот, и «Пернач» сразу же был забыт. Это было похоже на взрыв – мутант рванулся из своего укрытия вверх, раскидывая мусор во все стороны, и предстал перед охотниками во всем своем мерзостном великолепии. Время словно растянулось, замедляя бег… Добрынин видел, что глаз заглота, проклюнувшись из-под мембраны, равнодушно таращится прямо на него, заглядывая через дыру в темные недра пещеры. Несомненно, мутант видел непрошенного гостя, и Данил, замерев в странном оцепенении, ожидал плевка, от которого просто не успевал уже увернуться и который навсегда превратил бы его в полоумного слюнявого идиота… однако заглот, почему-то, поступил по-другому. Верхняя часть его тела напряглась, завибрировала, упруго подалась назад – а затем, словно стрела катапульты, рванулась вперед. Лепестки пасти разошлись, и из глотки вместе с яростным ревом в сторону цепи загонщиков, разворачиваясь в паучью сеть, брызнула тончайшая серебристая нить. Со своего места Данил видел, что заглот попал в самый центр. Выстрелы тут же стихли, сменившись пронзительными воплями ужаса, и двое охотников принялись лихорадочно сдирать с себя демроны.