В ворота колонна влетела на полной скорости. Кунг тут же ушел вправо, освобождая проход другим машинам, и резко затормозил. Рука, сжимавшая гладкий цилиндр трубы, сорвалась и Данила силой инерции бросило на крышу кабины. Больно ударившись плечом о выпирающие шишечки габаритов, он головой вниз сполз на капот и увидел бешеные глаза водителя, выдирающего из подмышечной кобуры пистолет.
– Твою мать! – заорал боец из кабины и пихнул вынутый до половины ствол обратно. – А я-то думал – мутант на крышу запрыгнул! Вот и гнал, стряхнуть пытался…
Данил, покрутив пальцем у виска, спрыгнул на землю. Боец только руками развел.
Ворота уже закрывались, и возле них, среди всеобщей суеты, словно скала, стоял, раздавая указания, сильно пожилой мужик небольшого роста, с лицом, будто высеченным из целого куска гранита – грубым, резким, с обветренной кожей. Решительные движения выдавали в нем человека, привыкшего распоряжаться, а мешковатый пятнистый комбинезон сидел так, что становилось понятно – носитель его редко когда в своей жизни надевал обычную гражданскую одежду. Похож он был, однако, скорее на запорожского казака, чем на военного, – седой чуб, свисавший к уху поперек бритого черепа, и седые же толстые усищи аж до груди, на которой прямо поверх армейского тельника, болтался большой серебряный православный крест. Вокруг, полукольцом, стояли еще три человека в таких же однотипных комках, сапогах и разгрузочных жилетах, из карманов которых красноречиво топорщились автоматные рожки и эфки. Охрана.
– Первые номера – на частокол! – зычным голосом командовал мужик, энергичными движениями рубя руками воздух. – Вторые – патроны подтаскивай! Где пацаны?! Ленты кто будет заряжать?! Пушкин?!
– Щас вызовем, Васильиваныч! – браво гаркнул с частокола молодой парень и, подняв руку с зажатой в ней ракетницей, выстрелил вверх.
Тотчас же откуда-то из центра поселка ударил колокольный набат. Седоусый удовлетворенно кивнул и обратил, наконец, свой начальственный взор на выпрыгивающих из кунгов бойцов.
– Что стоим, ребятки?! Хватайте чего у кого есть – и на стену! Сейчас такое начнется…
Увидев, однако, что никто из прибывших не шевелится, он мгновенно рассвирепел:
– Кто старшой?! Какого хрена телитесь?!
– Разбираемся по отделениям – и на стену, – послышался в наушнике голос Хасана. – С Чапаем этим я сам поговорю.
Пока они располагались, Данил успел рассмотреть устройство частокола и засеки во всех подробностях. Стена, пожалуй, была бы достойным препятствием даже для полевой артиллерии, не говоря уж об их пушечке на бэтэре. Снаружи она не производила особого впечатления – обычная крепкая, основательная изгородь и только. Однако на деле оказалось не все так просто… Частокол состоял из толстенных сосновых бревен в два ряда с промежутком, заполненным землей. Таким образом получилась толстая, метра два, если не больше, стена. Задний ряд, обращенный внутрь поселка, был обрезан на высоте трех метров, а передний тянулся вверх метров на пять и заканчивался растянутой по гребню колючкой. Каждое третье бревно внешнего ряда было отпилено таким образом, чтобы в частоколе получились бойницы для ведения огня из личного стрелкового оружия. Ну а засека – деревья, поваленные вершинами в сторону леса и вбитые в землю под углом заостренные колья – была очень хорошим подспорьем для обороны. Данилу подумалось, что если бы подобная защита имелась вокруг здания вокзала, потери среди бойцов Убежища можно было бы свести к минимуму.