На том и разошлись.
Комната уже спала. Укладываясь на матрас, Добрынин на полном серьезе подумывал разбудить товарищей и выложить им сногсшибательную новость, но, подумав, отказался от этой мысли. Если решит майор обнародовать – так пусть сам и говорит. А то скажешь вот так – а потом не получится что-то или Хасан передумает… Доказывай потом, что ты не верблюд.
С этой мыслью он и уснул.
* * *
Утро началось с сюрприза – пропал старик. Тужурка его висела на прежнем месте, на самой крайней вешалке, почти у дверей, а вот кирзачей не было. В комнате – несмятая кровать, будто и не ложился даже, по двору бегает, исходя лаем, отвязавшийся Лохмач… Создавалось впечатление, что старик, проспавшись среди ночи, поднялся и ушел куда-то в неизвестном направлении. Бойцы только руками разводили – никто ничего не слыхал и не видал, даже охрана. Впрочем, охрана могла просто не заметить – внимание-то на окружающую местность было направлено, а не внутрь охраняемого периметра.
– Дожидаться не будем, – вынес вердикт Хасан. – Так можно неделю на месте просидеть. Старик – чудило то еще, мог среди ночи и к дружку своему двинуть…
Погрузились быстро, тронулись по ясной погоде, с самого восхода солнца. Вчерашний дождь словно омыл небесный купол, и он сиял пронзительной, глубокой синевой. За ночь земля немного подсохла, да и тракт теперь состоял больше из гравия, и потому колонна сразу же двинулась с приличной скоростью.
– И все же интересно, куда старик делся? – лежа на полке, размышлял Сашка. – Одежда на месте, и собака тоже…
– А ведь он говорил, что без пса в тайгу не суется, – заметил Ли.
– Мало ли… – пожал плечами Семеныч. – Умотал и впрямь куда с утра пораньше с похмелюги…
– И людей чужих в доме оставил? – засомневался Сашка. – Так не делается…
– Он вчера фразу странную произнес, – припомнил Данил. – Прямо с крыльца, как нас с Хасаном увидал, – смерть, говорит, моя пришла…
– Испугался? – усмехнулся Кубович. – Конечно, испугался… Столько народа и все при оружии…
– Нет, испуганным он не выглядел. Да и потом себя как среди своих вел…
– Так что, думаешь, все-таки помер? А тело где?
Добрынин промолчал, не зная, что ответить на это резонное замечание.
– Странно все это, конечно, – почесав макушку, рассудил Сашка. – Я тут вот что думаю…
И началось гадание на кофейной гуще. Данил послушал-послушал – да и полез на верхнюю полку. Его этот перебор вариантов не интересовал совершенно. Что случилось – то случилось, чего уж тут гадать, из пустого в порожнее переливать. Тем более, что и глаза начали постепенно слипаться – последние сутки сну не благоприятствовали, прошедшей ночью он всего часа четыре спал, и времени этого для полноценного отдыха ему совсем не хватило. Ко всему тому кунги, шедшие по ровному отрезку тракта, мерно и уютно покачивались, и он, убаюканный этим монотонным движением, постепенно задремал.