– Ну а третья?
– А третья… – Сказочник замялся было, но продолжал, – в третью категорию я решил записывать случаи, которые произошли лично со мной. Но, увы – за все десять лет странствий ничего сверхъестественного мне так и не повстречалось. Боюсь, эта категория так и останется неоткрытой… Я даже уже начинаю подозревать – не выдумываются ли эти истории долгими зимними вечерами, только лишь для того, чтобы пощекотать друг дружке нервы…
– Могу вас уверить, что это не так, – сказал Данил. – Давайте меняться? Вы расскажете что-нибудь интересное, а потом запишите пару историй, правдивость которых я вам гарантирую.
– Вот все так и говорят, – кивнул, ухмыляясь, Ивашуров. – Хотя – почему бы и нет?
– Тогда объявляю фестиваль сказок открытым, – откидываясь на полку, заявил Семеныч.
Остальные согласно загудели – послушать байку-страшилку всегда интересно, особенно в пути, когда от безделья порой на стену хочется лезть.
– Сказки я вам рассказывать не буду, – вытаскивая из рюкзака на свет объемистую тетрадь и водружая на нос очки, начал Игорь Антонович. – Расскажу историю, которую я слышал от человека, правдивость которого не вызывает у меня никаких сомнений.
– Такие истории на ночь хорошо слушать, – заметил Данил со своей полки. – Жути больше.
– Не огорчайтесь, вечером у нас, вполне возможно, еще будут истории, – пообещал Ивашуров. – А пока… слышали вы о Грибнике? – спросил он, и его голос вдруг неуловимо изменился, потек плавно, обволакивающе, словно стараясь затянуть слушателей внутрь повествования. – Случилось это в одной из деревень, расположенной в восточной части Архангельской области. Места там глухие, тайга сплошь на сотни километров, и по ней селеньица мелкие, заимки разбросаны, избы одиночные да стоянки геологов. Потому люди там живут не то что совсем уж дремучие, но суеверия пышным цветом цветут… И вот в одной из тех деревушек – назовем ее, скажем, Выжгора – история эта и случилась.
Жил в этой деревушке мужичок. На отшибе жил, на хуторе, можно сказать, километрах в трех от деревни. Был он пришлым, с людьми мало общался, и потому никто и знать не знал, откуда он появился. Ходили, правда, слухи, что связан он с военным объектом, который неподалеку от селения располагался, – прежде него в деревню несколько вояк с большими звездами наведались, купили у прежних хозяев хутор со всеми потрохами, а затем уж и мужика того привезли.
Жил он один, никого у него не было, в деревеньку редко захаживал, разве что только в магазин местный за продуктами да по хозяйственной надобности. Гораздо чаще его в лесу встречали, особенно осенью, в грибной сезон. Любил он, видимо, в одиночку по лесу бродить да грибочки собирать. За эту его особенность его Грибником-то и прозвали. Скотины он не держал, чем жил, откуда деньги брал, – непонятно. Приезжала, правда, к нему пару раз в год женщина на огромной такой, черной машине – до Удара это еще было, дороги тогда еще чинили да строили кой-как даже в той северной глуши. Вполне возможно, что и припасы ему привозила – в машину ту эх и много вмещалось, должно быть. Ну а как Ударило – так и она перестала навещать.