Но нож – это очень уж страшный предмет…
Всякая вещь – или есть, или нет, —
А нож (я никак не пойму в чем секрет)…
Нож если есть… то его сразу нет!
Друзья переглянулись, и Данил увидел, как Сашкино лицо заливает смертельная бледность…
Голосок умолк. Сталкеры продолжали вслушиваться, обливаясь холодным потом. Дураку понятно – ребенок здесь появиться никак не мог, одно название что детский сад. А тем более – ребенок, знающий стишок Родионыча! Так какого же дьявола там, наверху, происходит?!
Топоток маленьких ножек, смех…
– Так там все же дети что ли?!.. – с глубочайшим недоумением в голосе прошептал Сашка, поворачиваясь к товарищу и тыкая пальцем в потолок.
– Хрень там какая-то завелась, Саня, – также шепотом ответил Данил, косясь наверх. – И хорошо еще, что оно на втором этаже сидит. А если спустится?..
Сашка поежился и потянул напарника за рукав.
– Давай тогда быстрее поршнями шевелить, а? Может, все же найдем окошечко…
Однако надеждам его сбыться было не суждено. Обойдя изнутри по периметру первого этажа все здание и побывав во всех комнатах, друзья были вынуждены констатировать, что спускаться в подвал все же придется – за оставшимися окнами клубилась лишь мутная серая мгла. Попробовали было разбить одно в туалете, однако по прочности «стекло» не уступило бы, пожалуй, и стальной пластине. И у Данила были серьезные подозрения, что даже и сталь – ничто по сравнению с таким вот стеклышком.
Возвратившись на исходную, они долго стояли перед черным провалом подвала. Тьма внутри казалась непроницаемой, какой-то… абсолютной. Она тяжело и безмолвно лежала у ног сталкеров, и казалось, что под ее тонкой поверхностной пленкой прячется что-то, поджидая, когда же, наконец, друзья ступят на первую ступень лестницы. Данилу вдруг вспомнились его – да и не только его, а, наверное, и всех детей Убежища – страхи. Тьма эта живо напомнила ему тьму кладбищенской штольни, под пологом которой его детский умишко прятал оживших и лезущих из своих погребальных ям мертвецов.
– А мне в детстве всегда рука представлялась… – словно угадав его мысли, прошептал из-за спины старшего товарища Санька, неотрывно глядя вниз. – Как будто я мимо штольни прохожу, а оттуда длинная такая рука выползает… Я убежать пытаюсь – а она тянется, тянется… Хватает меня – и внутрь тащит.
Данил, перехватив поудобнее цевье двустволки, решительно вытащил фонарь. Нажал на кнопку, направляя вниз, яркий голубой луч, разогнав мрак, упал на ступени, пробежался по потолку, уперся в кирпичную стену с прямоугольником дверного проема… И – пропал, канув в чернильную тьму, будто та мгновенно сожрала его без остатка.