А если господин Дорсдай скажет — Нет?.. Или поведет себя нагло? Ах нет, со мною никто еще не вел себя нагло. Разве что мичман Брандль, но у него не было дурного умысла… Я опять стала несколько стройнее. Это мне идет… Сумерки глядят в окно. Как призрак. Как сотня призраков. Над моей поляною встают призраки. Далеко ли отсюда Вена? Давно ли уже я здесь? Как я тут одинока! У меня нет ни одной подруги, и друга ни одного. Где они все? За кого я выйду замуж? Кто пожелает жениться на дочери растратчика?..
Только что я получила письмо, господин Дорсдай… «Но помилуйте, стоит ли об этом говорить, фрейлейн Эльза, вчера только я продал одного Рембрандта, вы меня стыдите, фрейлейн Эльза». Вырывает листок из своей чековой книжки и подписывает его золотым самопишущим пером, а завтра утром я еду с чеком в Вену. Еду во всяком случае, даже без чека. Больше я здесь не останусь. Не могла бы, не должна оставаться. Я живу здесь, как светская барышня, а папа стоит одной ногою в могиле… нет, в уголовщине.
Предпоследняя пара шелковых чулок. Маленькой дыры под самым коленом никто не заметит. Никто? Как знать. Без неприличий, Эльза!.. Берта просто дрянь. Но разве Христина сколько-нибудь лучше? Не поздравляю будущего ее супруга. Мама, должно быть, всегда была верной женою. Я не буду верна. Я «высокодушна», но не буду верна. Авантюристы мне опасны. Любовник маркизы, наверное, авантюрист. Если бы Фред меня знал как следует, кончилось бы его поклонение… «Из вас могло бы выйти все что угодно, фрейлейн, — пианистка, бухгалтерша, актриса, — столько скрыто в вас возможностей. Но вам всегда жилось слишком хорошо». Слишком хорошо! Фред обо мне чересчур хорошего мнения. У меня ведь, по правде говоря, ни к чему нет таланта… Как знать? Берта, пожалуй, не способнее меня. Но мне недостает энергии. Молодая особа из хорошей семьи. Ха, хорошей семьи. Отец растратил сиротские деньги. Зачем ты это сделал мне, папа? Хоть бы ты от этого получил какое-нибудь удовольствие! А то проиграл на бирже. Стоило ли того? И эти тридцать тысяч тебе тоже ничуть не помогут. На каких-нибудь четверть года хватит, пожалуй. В конце концов он все-таки вылетит в трубу. Ведь полтора года тому назад было почти то же. Тогда выручили. Но когда-нибудь не будет спасения — что станется тогда с нами? Руди уедет в Роттердам, поступит в банк Вандергульста. А я? Богатая партия. О, если бы я себе поставила такую цель!
Я сегодня в самом деле хороша собою. Это, вероятно, от волнения. Для кого я хороша собою? Было ли бы у меня веселее на душе, будь здесь Фред? Ах, Фред для меня, в сущности, ничего не стоит. Не авантюрист! Но я взяла бы его, будь он богат. А потом появился бы какой-нибудь авантюрист, и случилась бы беда… Вам бы, верно, хотелось быть авантюристом, господин фон Дорсдай?.. Издали у вас иногда бывает такой вид. Вид поношенного виконта, Дон-Жуана… Его придает вам дурацкий монокль и белый фланелевый костюм. Но до авантюриста вам далеко…