— Ты представляешь себе вещи несколько проще, чем они есть на деле, и, очевидно, считаешь само собой разумеющимся, что ради твоих интересов я пущусь в финансовые операции, которых для себя лично никогда и ни за что не предприняла бы. И к тому же еще безо всяких гарантий! Да разве я могу пойти на это?
Но эти последние слова опять прозвучали так любезно, даже шутливо, словно в глубине души она уже была готова сдаться и только ждала от него заклинающих слов мольбы. Он решил, что нашел такие слова, и сказал:
— Сударыня… Леопольдина… На карте стоят мое существование, моя жизнь.
Она слегка вздрогнула; он почувствовал, что зашел слишком далеко, и тихо добавил:
— Простите, пожалуйста.
Взгляд ее стал непроницаем, и, немного помолчав, она холодно заметила:
— Во всяком случае, я ничего не могу решить, не посоветовавшись с моим адвокатом. — И, увидев, как глаза его снова засветились надеждой, сделала предупреждающий жест. — У меня все равно назначено с ним совещание сегодня, в пять часов, у него в конторе. Я посмотрю, не удастся ли что-нибудь предпринять. Тем не менее советую тебе никак не рассчитывать, потому что так называемой принципиальной проблемы я из этого, конечно, не сделаю. — И со внезапной суровостью она добавила: — Да и зачем? — Потом снова улыбнулась, протянула ему руку и на этот раз позволила ее поцеловать.
— И когда же я могу получить ответ?
На секунду она задумалась.
— Где ты живешь?
— В Альзерских казармах, — поспешно ответил он. — Офицерский корпус, третий подъезд, комната четыре.
Она еле заметно улыбнулась. Затем медленно произнесла:
— В семь, в половине восьмого я уже буду точно знать, смогу ли я или нет… — Она снова задумалась и решительно закончила: — Я сообщу тебе об этом между семью и восемью через доверенное лицо.
Она открыла дверь и проводила его в переднюю:
— До свидания, господин лейтенант.
— До свидания, — ответил он смущенно.
Взгляд у нее был холодный и чужой. И когда горничная распахнула перед господином лейтенантом дверь на лестницу, фрау Леопольдина Вильрам уже скрылась в своей комнате.
XII
За то короткое время, которое Вилли провел у Леопольдины, он прошел через такую смену настроений — разочарование, надежду, радость и вновь разочарование, что спускался по лестнице, как в тумане. Только на свежем воздухе к нему вернулась некоторая ясность мысли, и теперь его положение в целом показалось ему вовсе не таким уж плохим. Сомнений не было, если только Леопольдина захочет, она достанет для него деньги: в ее власти уговорить своего адвоката на что угодно, — это доказывает весь ее облик; наконец, в ее сердце остается еще местечко и для него — эта уверенность была в Вилли так сильна, что он, мысленно перепрыгнув через много лет, внезапно увидел себя мужем овдовевшей фрау Леопольдины Вильрам, ставшей теперь майоршей Касда.