— И которая умерла, когда была чуть старше, чем я сейчас! — воскликнула Джина. — Ну что, Вай, тебе стало легче оттого, что ты выпустила пар? Подумай, у нее вся жизнь была впереди!
— А тебе не кажется, что все ее достоинства особенно ярко сияют именно после ее смерти? Может, на самом деле она была вовсе и не так хороша, как принято считать, а? Во всяком случае, мама именно так и говорит.
— Тогда твоей маме должно быть стыдно. — Джина понемногу начинала закипать.
— Ты ненавидишь ее, да? И меня тоже ненавидишь. — Вайолет яростно затрясла головой.
— Вай, это нечестно. — Джина положила руку сестре на плечо, радуясь уже тому, что та не торопится ее оттолкнуть. — Это какая-то чудовищная ложь. Сара на меня просто наговаривает. Даже слышать больно, как ты такое несешь. Не спорю, мы с Сарой не ладим и, наверное, не поладим никогда, но мне бы не хотелось терять тебя, Вай. Мы ведь дочери одного отца.
Она почувствовала, как задрожала Вайолет при этих словах.
— Да как ты смеешь! — завопил от двери высокий визгливый голос. Там стояла Сара, ее черные, полные неимоверной злобы глаза сверкали. — Как ты смеешь так обо мне говорить! Я же твоя приемная мать! Все эти годы я растила тебя, заботилась о тебе, а ты, неблагодарная тварь, теперь настраиваешь против меня мою же родную дочь!
— Ой, мама, только не заводись. — Глаза Вайолет мгновенно наполнились слезами.
— Погляди, до чего ты ее довела! — обвиняюще вскричала Сара.
Джина набрала в грудь побольше воздуха.
— Сара, довольно. С меня хватит, — произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — У меня и без твоих нападок сейчас очень тяжелый период в жизни.
— На жалость напрашиваешься? — оскорбительно скривилась Сара.
— Скорее, на понимание, — ответила девушка.
— Думаешь, ты особенная? Думаешь, никто никогда еще так не страдал? — презрительно поглядела на нее мачеха. — Между нами говоря, мне тоже пришлось в жизни много с чем смириться и много чего пережить.
— Но у тебя никогда не было таланта, как у Джины! — внезапно выпалила Вайолет. — А она ведь не ноет и не жалуется.
Даже под густым слоем румян было видно, как мучительно побледнело лицо Сары. Она воззрилась на мятежную дочь так, будто не верила собственным ушам.
— Прости, Вай, не ты ли сама постоянно жалуешься на Джину?
Ответная реакция Вайолет оказалась еще более неожиданной.
— Может, я просто ревную. Я бы все на свете отдала за то, чтобы купаться в славе. И быть такой хорошенькой, как Джина. Чтобы видеть, как теплеют папины глаза при виде меня. Чувствовать, что он мною гордится. Я бы все на свете отдала за то, чтобы быть папиной милой девочкой. Ах, черт возьми…