Джина сидела напротив отца в его кабинете. Воздух в комнате буквально искрился и трещал от напряжения.
— Гувернанткой?! — Лицо Росса Уайта побагровело. — Что за вздорная идея? Скажи на милость, Джина, да как тебе в голову пришло? — В его устах слово «гувернантка» звучало так, точно более унизительного занятия нельзя и придумать. — Столько лет учиться танцевать, чтобы потом похоронить себя в глуши! Не понимаю, просто не понимаю. Тут что-то кроется. Скажи честно, ты влюбилась в этого типа, как там его… Джейкоба Стенли?
Джина молча смотрела на отца. Нет, не влюбилась. Нет-нет, совсем не влюбилась. Ни за что, никогда!.. Однако вчера вечером она была готова идти за ним хоть на край света. Роковое влечение? Да, оно самое. А почему бы, собственно, и нет? Ничего удивительного, достаточно только поглядеть на него.
— Джина, ты собираешься отвечать или нет? — Отец был вне себя.
Девушка с усилием вернулась к происходящему.
— Прости, папа. Я знаю, ты меня любишь, ты желаешь мне всего лучшего. Но ты просто не совсем понимаешь, что для меня означала та травма. Возможно, тебе покажется, что я преувеличиваю, но мой мир перевернулся. Я лишь хочу на время уехать отсюда. Хочу убраться подальше от всего, что связано с балетом.
Росс Уайт недоверчиво проворчал и попробовал подступить к делу с другой стороны.
— Подумай только, сколько денег было потрачено на эти разнесчастные пляски! Одни только преподаватели влетели в кругленькую сумму! Боже праведный, да какой отец заплатит столько денег? — Он в отчаянии воздел руки к небу. — Не знаю, и как это ты думаешь, будто мне наплевать! Я о тебе же забочусь. И я никогда этого не допущу!
Джина сжала руки, стараясь унять дрожь. С отцом всегда было трудно иметь дело, когда он вот так не желал ничего слушать.
— Папа, мне уже двадцать два, — тихо проговорила она. — Я уже взрослая. И мне надо самой найти место в мире.
— Без гроша в кармане? — сердито бросил он. — Ты никогда не умела относиться к деньгам серьезно. Ну еще бы, я их для тебя никогда не жалел.
Она вздохнула.
— Папа, я всегда буду у тебя в долгу. Но насчет денег можешь не волноваться. Мне предоставляют стол, жилье и щедрую плату. А на крайний случай у меня остаются бабушкины деньги.
— Ты просто не понимаешь! — с мукой в голосе произнес Росс. — Я не вынесу твоего отъезда. Ты светоч моей жизни, Джина. Моя первенькая. Самое драгоценное наследство, оставленное мне твоей матерью!
На глазах у нее выступили слезы.
— Папа, у тебя есть еще одна дочь, которая тебя очень любит. Очень-очень любит. И у тебя есть Сара.