— Этим лучше все-таки заняться мне, — коротко ответил Джейкоб.
Они прошли уже почти половину обратного пути, когда в темноте под ногами Джины что-то вдруг зашуршало. Змея! — вскричал панический голосок у нее в голове. Взвизгнув, она метнулась в сторону, прямо в объятия Джейкоба, ища защиты на его надежной груди.
Как же она была посрамлена! Сгусток тьмы под ногами укоризненно мяукнул и, поняв, что от этих людей ничего вкусненького не дождаться, скользнул прочь по своим таинственным кошачьим делам.
— Какая же я дурочка! — Голос девушки дрожал, но уже не от страха.
— Ничего. Тут всякий бы испугался. — Ситуация явно забавляла Джейкоба. — Вы как, в порядке?
Каждая жилка ее тела трепетала от близости Джейкоба.
— О да, конечно.
Боже, какая она гибкая, быстрая, чутко-настороженная, точно готовая в любую секунду обратиться в бегство лесная лань. В ночном полумраке ее лицо, обращенное к нему, белело, словно лик молодой луны. И на этом бледном лице темнели огромные, ставшие темнее ночью глаза.
В порыве паники она на миг прижалась к нему, и он успел ощутить стук бешено бьющегося сердца, тепло хрупкого тела. Как же хотелось зарыться лицом в облако пушистых волос, коснуться рукой нежной девичьей кожи…
Безумие! Настоящее безумие! Наваждение. Столько лет отчаянно выбираться из хаоса, в который он превратил свою жизнь, и лишь для того, чтобы попасть в очередную ловушку. Джина Уайт, новая гувернантка. Выдержанная и хладнокровная в одну секунду, и объятая ужасом маленькая девочка в следующую. Подобное сочетание трогало и будоражило одновременно. Какое же острое желание оно в нем возбуждало!
Джина чуть отстранилась и попыталась обратить все в шутку.
— Простите, мне, правда, ужасно стыдно. Должно быть, вы думаете, я настоящая размазня.
— Не размазня. Мороженое, — поправил Джейкоб с тихим смехом. — Миндальное мороженое со сливками.
Отведать бы этого мороженого, вкусить сладость ее уст. Верхняя губа девушки была четко очерченной, нижняя — восхитительно пухлой. Стройное, гибкое тело, привыкшее отвечать на зов музыки, было наделено собственной внутренней мелодией. У Джейкоба дух захватывало при мысли о том, какова она в объятиях.
Они стояли посреди тропинки, не в силах продолжать путь. Искушение становилось все непреодолимее. Джина застыла на месте, недвижно глядя на него во тьме. Именно эта неподвижность, исходивший от девушки аромат свежести побудили его медленно-медленно поднять руки и снова притянуть ее к себе.
— Может, если один раз поддаться соблазну, мы разделаемся с этим наваждением? — предположил он с убийственной самоиронией.