— Смотрите, поосторожнее, — бросил он ей вслед. — Вы, горожанки, чертовски агрессивны!
Вопреки зарокам Джина остановилась.
— Горожанки! — фыркнула она, скрывая любопытство под напускным высокомерием. — Сами-то вы откуда?
— Издалека, — протянул он.
— Сразу видно!
— Поосторожнее, — снова предостерег Джейкоб. — А вдруг я буду еще тут, когда вы вернетесь?
Джина взмахнула рукой с таким видом, точно разговор ей наскучил. На самом деле она поймала себя на том, что эта маленькая перепалка сильно скрасила ей жизнь. Ну надо же, никогда с ней еще такого не было! Интересно, а вдруг он и впрямь будет здесь, когда она вернется? Легкое возбуждение при этой мысли заставило ее разозлиться на саму себя.
Секретарша Артура Дойла возвестила о ее приходе, точно королевский глашатай, подчеркивающий, какой чести удостоен проситель аудиенции. Джина знала мисс Парслей с детства, но секретарша держалась с ней неизменно чопорно и официально. Несмотря на привлекательную внешность, мисс Парслей производила на многих клиентов просто-таки пугающее впечатление, но дядя Артур считал ее идеальной помощницей.
— Джина, радость моя! — Дядя уже открывал дверь, распахивая племяннице любящие объятия.
Энергичный, бодрый, неунывающий, он выглядел моложе своих пятидесяти. На четыре года старше покойной матери Джины, он был очень похож на нее, что само за себя говорило. Племянница любила бывать у него в офисе — огромном, но до чего же уютном! Из высоких окон открывался превосходный вид на город, по стенам тянулись ряды полок, сплошь уставленных тяжелыми томами в кожаных переплетах. Кое-где — изысканные гравюры в золоченых рамах, на полу роскошный ковер. Сразу видно: дядя процветает. Однако до отца Джины ему, пожалуй, далековато. Тот владел огромной, приносящей большой доход мануфактурой.
Дядя с отцом не были друзьями. Разные интересы, разные цели, разный круг общения. Джина горячо любила обоих, но именно от родственников по материнской линии она унаследовала любовь ко «всяким искусствам» — любовь, которую не понимали и не разделяли ни отец, ни Сара, мачеха Джины, ни Вайолет, ее сводная сестра.
— Выпьешь кофе, милая? — Артур обвел племянницу оценивающим, но нежным взглядом.
Бедняжка претерпела сокрушительный удар судьбы, и по ней это было видно. Свойственная ей живая искорка куда-то пропала, но он глубоко верил: у Джины хватит мужества и внутренних запасов прочности, чтобы пережить даже этакое непомерное разочарование.
Джина опустилась в уютное мягкое кресло и чуть слышно вздохнула.
— С удовольствием. Я люблю кофе. А дома его теперь никто не пьет. Представляешь, Сара убедила папу, что кофе ему вреден. И вообще вреден. Если я его покупаю, на меня смотрят как на преступницу. Придется мне уезжать оттуда, и чем скорее, тем лучше. Все равно это должно было произойти рано или поздно. Поеду в Лондон. Папа огорчится, но он слишком мало бывает дома и не знает, до чего мы не ладим с мачехой.