— И так со всем в жизни будет, — зачем-то шепнул внутренний голос.
— Ну тебя на фиг! — обозлился Раздолбай. — И так грустно, а ты еще добавляешь.
Железную дорогу он решил продать и, сложив рельсы в целлофановый пакет, отправился в «Детский мир».
Громадное здание, напротив которого высился памятник Железному Феликсу, Раздолбай хорошо знал. Трудно было подсчитать, сколько раз он бывал здесь за время своего увлечения самолетами. Модели продавали редко, и за каждой приходилось подолгу охотиться. Толкучка коллекционеров была в закутке между колоннами, справа от огромных часов в виде терема, висевших под крышей универмага и каждый час собиравших толпу детей с родителями. Дети со скучающим видом смотрели на выезжавшие из терема фигурки, но родители почему-то верили, что преподносят им невероятное диво и радовались за двоих.
Коллекционеры никак себя не обозначали, и непосвященный человек мог запросто пройти мимо, даже не заметив, что пробирается через черный рынок. Только знающий взгляд выделял в хаотичной толпе островок спокойных людей, которые никуда не спешили, никого за собой не тащили и не пытались с отчаянием в глазах ориентироваться в лабиринтах громадного магазина. Можно было подумать, что они встали отдохнуть, но сосредоточенные лица выдавали активную занятость. То и дело к ним кто-нибудь подходил, что-то тихо спрашивал и получал такой же тихий ответ. Иногда на миг открывался чей-нибудь дипломат и мелькали глянцевые бока машинок или сине-желтые коробки с вагончиками. Раздолбай не раз наблюдал за этим рынком и знал, что нельзя подходить со своим товаром к первому встречному. Нужно было поболтать с парой знакомых, засветиться за своего и только тогда выкладывать, с чем пожаловал. К новичкам относились здесь свысока, запросто могли нахамить и реальную цену ни за что не давали. Знакомых у Раздолбая не было, поэтому он встал в отдалении и стал высматривать, с кем можно внаглую заговорить как с приятелем.
Большинство коллекционеров были мужчинами лет за тридцать с повадками тертых калачей, и подходить к ним запанибрата было чревато грубостью. Раздолбай искал кого-нибудь ближе к своему возрасту и остановил выбор на парне лет двадцати с копной рыжих и таких жестких волос, что казалось, на его голове растрепали моток медной проволоки. Парень подпирал спиной колонну, поставив ногу на фибровый чемоданчик с битыми железными углами, и вроде бы стоял просто так. С такими чемоданами обычно возвращались из армии дембеля, но Раздолбай понимал, что это коллекционер, видя, как уважительно здороваются с ним тертые калачи за тридцать. Он отвечал им приветливой улыбкой, и было в нем что-то располагающее.