— Сам послал меня вместе с отчимом и спрашиваешь куда? — отозвался голос.
— Ладно, прости, больше не буду. Подскажи что-нибудь.
— Разбирайся сам.
— Бог, эй! Господи!
Тишина.
«Ну и разберусь. Отчим все толково сказал, справлюсь без голосов, — подумал Раздолбай и отправился мириться с мамой.
— Мам, дорога все равно была сломанная. Я ее продал людям, которые починить могут, а сыну, когда родится, куплю потом новую, — выпалил он скороговоркой, едва переступив порог кухни.
— Ты сначала зарабатывать сам начни, покупатель. Копейки в дом не принес, а из дома вещь вынес, — ответила мама обличительным тоном.
— Да я… Раз так… Сейчас, подожди! — задохнулся он и бросился к себе.
Выхватив из тайника под матрасом хрустящую пятидесятирублевку, он вернулся к маме и звонко хлопнул купюрой об стол.
— На тебе!
— Что это? Где ты взял?
— У меня свой бизнес.
Мама села на стул, словно у нее размягчились ноги.
— Ты что, спекулянт?
— Спекулянты муку в войну продают. Я людям пишу музыку.
Мама схватилась за голову, и Раздолбай с удивлением узнал, что это не просто поговорка, а реальный жест смятения и отчаяния.
— Ты идиот конченый! — заголосила она, раскачиваясь из стороны в сторону. — Если об этих делах узнают, тебя из комсомола выкинут! «Суриковка» — идеологический ВУЗ. Вылетишь из ВЛКСМ, потом из института, с волчьим билетом пойдешь по жизни. Хочешь судьбу и себе и нам испортить? Дядя Володя — директор государственного издательства. Ему надо, чтобы говорили: «У директора партпечати приемный сын — спекулянт?»
— Мам, что ты сгущаешь?
— Забери деньги, завтра же верни всем людям, у кого брал! Я знала, что добра не будет от этой музыки. Где эти кассеты? Сейчас заберу все, выброшу.
Мама поднялась со стула. Раздолбай метнулся наперерез, вихрем пролетел по коридору в свою комнату и закрылся.
Когда в доме появился двухкассетник, мама стала бояться, что «воры вынесут технику», и сама вызвала мастера, чтобы тот врезал замок в дверь комнаты. Этим замком Раздолбай с радостью пользовался ночью, чтобы покурить в форточку, а теперь возможность запереться спасала его сокровища.
— Открой немедленно, слышишь! — кричала мама. — Как ты смеешь запирать дверь в общем доме? Пусти сейчас же!
Ощущая себя разведчиком, который разбирает и прячет радиостанцию, когда в дверь ломятся войска СС, Раздолбай сгребал кассеты с полки, укладывал их в чемодан и забрасывал сверху трусами, носками и майками.
«Офигительно помирился! — думал он. — Сделаю Диане сюрприз и начну откладывать на собственный двухкассетник. Надо отсюда сваливать!»
Кассеты удалось отстоять. Когда мама остыла, Раздолбай, словно пичуга, уводящая людей от гнезда с птенцами, наплел ей, что знакомит людей, которые хотят записать музыку, с теми, у кого эта музыка есть, а сам никому ничего не пишет и деньги ни с кого не требует.