Кеноби ждал ответа на свой вопрос.
Он кивнул, во рту пересохло. «Указывайте дорогу, Мастер Джедай.»
«Держитесь поближе ко мне,» сказал Кеноби. Его лоб был наморщен, а глаза темны от гневных мыслей. «Если я скажу вам делать что-либо, то вы должны делать это без промедления. Сейчас не время для самомнения или гордости.»
Бэйл открыл рот, чтобы сказать что-то язвительное – а затем проглотил опрометчивые слова. Не будь глупцом, Органа. Он генерал Великой армии Республики. За три месяца войны он видел больше жизни-и-смерти, чем ты, скорее всего, за всю свою жизнь. Прямо здесь, прямо сейчас, он превосходит тебя во всех отношениях.
«Понял, Мастер Кеноби. Я последую за вами.»
Кеноби кивнул, его лицо стало менее напряженным. «Хорошо.»
И они ступили в тихую и скупо освещенную арку коридора, осторожно шагая и тихо дыша. Бэйл почувствовал, как волосы на загривке встают дыбом. На металлическом полу виднелся ярко-красный след, который привел их в самый конец коридора, где другая дверь, на сей раз закрытая, остановила их продвижение.
Кровь. Он шел по крови. Пока он следовал за Кеноби, который, казалось, вовсе не обращал внимания на эти красные брызги и потеки, Бэйл чувствовал, как его пальцы сжимаются на рукоятке бластера.
Возможно, я скоро умру. Это может стать последним, что я делаю...
«Контролируйте свои мысли, управляйте эмоциями, Сенатор,» не оборачиваясь, ледяным тоном произнес Кеноби. «Сконцентрируйтесь на настоящем. Не позволяйте своему разуму блуждать.»
Это было сказано Мастером Джедаем своему потному, взволнованному, неожиданному ученику. Бэйл моргнул, чтобы очистить свое зрение, и сделал то, что ему так коротко было велено.
Они достигли конца коридора. Дверь, отделяющая их от внутреннего пространства космической станции, была сделана из прочного металла, не имела какого-нибудь удобного иллюминатора, через который они могли взглянуть, что ждет их внутри. Но, по всей видимости, Кеноби не нуждался в иллюминаторе; прижав свою левую ладонь вплотную к двери, он закрыл глаза и... исчез. Не физически, конечно, но мысленно. Точно также, как в кабине звездолета, его лицо, смягчилось до самого необычного выражения безмятежности... с оттенком железной воли под ним.
Люк коридора продолжал хранить мрачное молчание. Дверь должна была быть звукоизолирована. За ней могло что-нибудь происходить. Было невероятно тяжело дождаться, когда наконец Кеноби заговорит, чтобы поделиться тем, что он узнал, благодаря своей таинственной Силе. Быть терпеливым, как падаван, и делать, что говорят.
Кеноби вздохнул и вернулся к реальности. Его пальцы сомкнулись на ручке двери. Она была липкой от крови. Затем он обернулся, вся прежняя безмятежность испарилась теперь, лишь неумолимая решимость горела в его глазах.