– Вы смелый человек, – сказала Сантэн. – Мы не забудем вашу верность.
Вместе с Твентимен-Джонсом она прошла в свой кабинет и, довольная, села за стол.
– Сколько с нами человек?
– Только конторские, всего восемь человек. Все специалисты и работники шахты не с нами, хотя подозреваю, что на некоторых оказали давление.
– Даже Роджерс и Макклир? Старшие надзиратели.
– Боюсь, что так. Оба входят в забастовочный комитет.
– Вместе с Фьюри?
– Эти трое – главные зачинщики.
– Я позабочусь, чтобы они больше никогда не получили работу, – с горечью сказала Сантэн, а доктор опустил глаза и пробормотал:
– Думаю, не нужно забывать, что они не нарушали закон. У них есть право отказываться от работы и договариваться коллективно.
– Нет, если я в это время пытаюсь сохранить шахту. Нет, если я пытаюсь хоть некоторых из них обеспечить работой. Нет – после всего, что я для них сделала.
– Боюсь, у них есть это право, – настаивал он.
– На чьей вы стороне, доктор Твентимен-Джонс?
Он оскорбился.
– Как вы можете спрашивать! С самой первой нашей встречи я ваш человек. Вы это знаете. Я только описываю наше положение с точки зрения закона.
Немедленно пожалев о своих словах, Сантэн встала и протянула ему руку.
– Простите. Я устала и раздражена.
Она чересчур стремительно поднялась, и кровь отхлынула от головы. Сантэн смертельно побледнела и покачнулась. Он подхватил ее и удержал.
– Сколько времени вы не спали? Вы проехали от Виндхука без остановок. – Он провел ее к кожаному дивану и мягко уложил на него. – Вам нужно поспать, по меньшей мере восемь часов. Я прикажу принести для вас из бунгало свежую одежду.
– Я должна поговорить с зачинщиками.
– Нет. – Он покачал головой, задергивая шторы. – Нет, пока не отдохнете и к вам не вернутся силы. В противном случае вы можете совершить какой-нибудь промах.
Она опустилась на диван и прижала пальцы к векам.
– Вы, как всегда, правы.
– Я разбужу вас в шесть вечера и сообщу членам комитета, что вы примете их в восемь. Это даст нам два часа на то, чтобы выработать стратегию.
* * *
Трое членов забастовочного комитета один за другим вошли в кабинет Сантэн, и она целых три минуты молча смотрела на них. Она сознательно приказала вынести все стулья, кроме тех, на которых сидели они с Твентимен-Джонсом. Забастовщики вынуждены были стоять перед ней, как школьники.
– В настоящее время в нашей стране свыше ста тысяч безработных, – заговорила она бесстрастным тоном. – Каждый из них на коленях выпрашивал бы вашу работу.
– Никакой, к хренам, работы! – сказал Макклир, невзрачный человек среднего роста и неопределенных лет. Но Сантэн знала, что он умен, настойчив и изобретателен. Она предпочла бы, чтобы он был на ее стороне.